Вокруг света 1986-05, страница 25
t Тобольск начинался с кремля. Почти четыреста лет прошло с тех пор... широкая лента Иртыша. Дальний берег реки, плоский и зеленый, уходил в синеву лесов, а ближний, на котором раскинулся Тобольск, ды бился высокими холмами. У подножия одного из них в 1582 году разбил Ермак войско сибирского хана Кучума... А следом за Ермаком приплыли по Тоболу в Иртыш струги стрельцов и казаков под предводительством Данилы Чулкова, чтобы здесь, как отмечает летописец, «против устья Тоболу... на горе» основать русский город «наречша имя ему Тоболеск». Тобольск начинался с кремля. И сейчас кремль стоит на том же месте, на высоком Троицком холме (или, как здесь говорят,— мысу), над семидесятиметровой иртышской кручей. Между рекой и холмами, что подковой окаймляют берег, на плоской равнине пестреют серо-красные крыши нижнего, подгорного города. Недолго сдерживали город стены кремля: он быстро выплеснулся посадами на удобные для жизни равнины. В северный проем — прямо под собой — вижу ломаный контур кремлевской стены со сторожевыми башнями. Почти на одном уровне с колокольней плывут голубые громады куполов Софийско-Успенского собора. Это первый каменный кремль Сибири, построенный вместо деревянных, нещадно пожираемых пожарами... От кремля уходит к горизонту верхний, нагорный город — прямые лучи улиц, пересеченные сеткой переулков. В этом рисунке улиц, который складывался веками, ощущается подчинение центру — кремлю и поиски коротких путей к берегам Иртыша. За верхним городом, за зеленым пятном старинного Завального кладбища, раскинулся новый Тобольск — долгие белые кварталы на ровной, просторной земле. А у самого горизонта, вдали от города, поднимаются трубы комбината. Да, одним взглядом не охватить Тобольск. И все-таки... Мне показалось, что весь город как бы устремился к кремлю, а потом прыгнул с холма на берег и прижался к Иртышу. Потом я еще не раз рассматривала панораму Тобольска с разных точек—и с нижнего города, и с Троицкого мыса, и с соседнего мыса Чукман, где белеет мраморная пирамида в память деяний Ермака, и с Панина бугра, и с реки — и неизменно ощущала рациональность замысла и художественное чутье зодчих, поставивших этот город-крепость. — Вы о Ремезове слышали? Семене Ульяновиче? — спросил Мельников, когда мы спустились с колокольни на зеленый внутренний двор кремля. Он строго-выжидательно смотрел на меня. — Знаю как автора «Чертежной книги Сибири», но вот подробности его жизни... — Подробности! — воскликнул Мельников.— Да не так давне) год его рождения был неизвестен. Но в 1965 году вышло серьезное исследование, сделанное на основе архивных документов. Запишите: Л. А. Гольденберг. «Семен Ульяно-вич Ремезов, сибирский картограф и географ. 1642—после 1720 гг.». Издательство «Наука». Очень рекомендую... Мы неторопливо пошли вдоль кремлевской стены с зубцами в форме ласточкина хвоста, мимо деревянных решетчатых ворот и башен, мимо белых высоких стен соборов, Гостиного двора, монашеского корпуса и, подойдя к архиерейскому дому, присели на лавочку возле ста I |
