Вокруг света 1986-06, страница 52

чит, она была достаточно сильна,— продолжает Вадим Александрович.— К тому же мощная стена, добротно сложенная, говорит о богатстве города.

— Но ведь Керкинитиду принято считать маленьким, незаметным в истории городком.

— Конечно, территория ее была невелика — около пяти с половиной гектаров, но расти ей мешали море и лиман, окружавшие город с трех сторон. Кстати, для застройки Кер-кинитиды характерна одна интересная особенность. Везде — ив Греции, и в колониях — жилые дома строились по стандарту, площадью не меньше двухсот квадратных метров. А здесь средняя площадь домов не превышает половины установленной нормы.

Если предположить, что город был богат и благополучен, то тогда он имел наверняка и обширную хору — земельные угодья. Существовали и торговые связи с другими греческими поселениями и местными жителями. Значит, вполне возможно, что VI—V века до нашей эры в западном Крыму прошли под знаком Керкини-тиды?

Доказательства этому скоро появились.

В 1982 году археологи нашли тяжелую — 28 граммов — литую бронзовую монету, на аверсе которой был изображен дельфин, а на реверсе две буквы — КА. Она стала одной из наиболее ценных евпаторийских находок. Во-первых, каждый новый тип монет — само по себе значительное открытие: почти все древнегреческие монеты описаны еще в дореволюционных каталогах. Во-вторых, монета с дельфином дает ответ сразу на несколько вопросов. Буквы КА означают — Каркинитида, более древнее, дохерсонесское название города. Это доказательство того, что Каркинитида и Керкинитида — один и тот же город. И уже в V веке до нашей эры он выпускал свои деньги.

— А ведь еще несколько лет назад считалось,— вздыхает Кутайсов,— что Керкинитида не имела своих денег, пока не вошла в состав Херсо-несского государства. Прежде, мол, была слишком мала и ничтожна. А выпускать свои деньги мог только благополучный и богатый город. Но ведь в разное время в Евпатории было найдено семь литых монет меньшего размера с изображением дельфина и буквы К. Наша монета явно вписывается в один ряд с ними, как, скажем, пятак — в ряд с копейкой. В Ольвии, колонии, основанной на берегу Черного моря выходцами из Милета, найдены монеты (правда, не двух, а трех номиналов), которые чем-то напоминают евпаторийские. Вес, размер, изображение дельфина...

— Выходит, — настораживаюсь я,— что вопрос о происхождении Керкинитиды наконец решен?..

Так кто основал город? Ряд ученых считает, что Керкинитида, так же как и Херсонес, город дорийский

и их основали выходцы из одной метрополии — Гераклеи Понтийской. Археологические материалы вроде бы подтверждали раньше эту теорию. Но существовала и другая точка зрения: Керкинитида — город ионийский и основали его, очевидно, колонисты из Милета.

Если так, значит, сферы влияния ионийцев и дорийцев в Северном Причерноморье были в IV веке до нашей эры существенно распределены?

— Исследуя монеты, приходишь к выводу о сходных путях развития Ольвии и Керкинитиды,— соглашается Кутайсов,— о традиции, вынесенной из общего центра происхождения. Кроме того, изображение дельфина — атрибут Аполлона. Дель-фия, божества, почитаемого именно в Милете.

. Он замолкает, выжидательно смотрит на меня. И я задаю вопрос, ответ на который, казалось бы, уже очевиден:

— Во многих научных работах, даже в последних, встречается оговорка: «Евпаторийское городище, отождествляемое с Керкинитидой». Разве остались еще какие-то сомнения?

Кутайсов отвечает, пожалуй, слишком твердо:

— Не можем мы пока считать, что тождество нашего городища и Керкинитиды доказано окончательно. Мы ведь не нашли в городе ни одной надписи, где встретилось бы название — Керкинитида. Значит, безоговорочно утверждать, что это она и есть, пока нельзя...

В археологии существуют вопросы, которые можно решить, лишь обладая письменными источниками. Увы, скупые строки древних авторов не проливают свет на историю Керкинитиды. Остается надежда на надписи — декреты, надгробные стелы, граффити. История Херсонеса хорошо известна именно потому, что есть Присяга и Декрет в честь Диофанта. А в Керкинитиде найдена всего одна лапидарная надпись — стела с обычного захоронения. К тому же сделана она на дорийском диалекте, что всегда вдохновляло сторонников дорийского происхождения города. Обломки керамики встречались лишь с отдельными буквами или обрывками слов, обозначавшими либо имя хозяина посуды, либо посвящения божествам. На узловые вопросы истории такие надписи не дают ответа...

Еще ничего не известно о взаимоотношениях греков в VI—IV веках до нашей эры с коренным населением. При раскопках встречается скифская керамика, и можно предположить, что в Керкинитиде жили женщины из скифских племен. И может, из экономии вся греческая посуда в Керкинитиде была привозная — или, тоскуя по дому, лепили они потихоньку свои горшки?.. Но это не объясняет, как уживались на одной земле два разных народа. Здесь могут помочь находки древних надписей. Лучше всего лапидарные, вы

сеченные на камне, декреты. Да, искать их надо, конечно, на агоре, а не в жилых кварталах. Но до агоры не добраться, этот участок земли под городскими постройками. Кутайсов же с первого дня был убежден, что в нетронутой земле Керкинитиды надписи обязательно должны быть. И вот год назад на раскопе № 1, которым руководит Александр Пузд-ровский, произошло чрезвычайное событие-

Последний культурный слой городища лежит ниже уровня грунтовых вод. Все, что там находят, облеплено липкой грязью. Бесформенные глинистые комки складывают в тачку и везут наверх, где и приводят в соответствующий вид.

Пуздровский пришел к ребятам, которые мыли керамику, просто узнать, как идут дела. Глянул в ящик с уже чистыми обломками — и остолбенел. Один из них был испещрен знаками. Он выхватил его из ящика. «AnATOPIOZNEOM Н NIQI» — «Апаторий — Невмению...» — с ходу прочел Саша первую строчку. Заволновавшись, скользнул взглядом по тексту, а наткнувшись на последнее слово, сразу забыл обо всем: «ZKV6-АЕ». Скифы!

— Эта находка,— говорит Кутайсов,— определенно заставляет по-новому взглянуть на историю Керкинитиды...

У городских ворот Анакреон резко натянул повод. Конь зло запрядал ушами, но, подчиняясь твердой руке всадника, сократил размашистый галоп и пошел легкой рысью. На узких улицах Керкинитиды коня приходилось сдерживать, чтобы ненароком не зацепить прохожего. Торопиться уже некуда: вот он, дом управляющего, у самой городской стены.

Анакреон спешился у знакомой калитки. Сейчас он передаст записку хозяина управляющему, а потом будет свободен весь вечер. Тут уж он наверстает упущенное. Две луны пришлось ждать, пока пошлют его в город с поручением.

Не успел он привязать коня, как калитка распахнулась и на улицу стремительно шагнул сам управляющий. Был он явно разгневан: лицо побагровело, кривившиеся губы бормотали проклятья.

— Приветствую тебя, Невмений,— юноша заторопился, боясь, что рассерженный управляющий скроется и его придется дожидаться.— Хозяин прислал тебе письмо, а на словах велел передать...

Невмений резко повернулся к нему:

— Вся, вся партия солонины испортилась! Проклятый торговец обманул меня.

Неизвестно, чем закончился бы этот разговор, но в ту минуту за городской стеной поднялся шум и крик. Через стену полетели стрелы с привязанными к ним горящими пучками травы. Пронзительно завизжали женщины. Толпа от ворот ринулась прочь. Поток охваченных паникой людей подхватил и понес Анакреона. Он выронил глиняное послание, и его затоптали в грязь.

— Вполне вероятно, что это могло произойти и так,— предполагает Кутайсов,— а возможно, и иначе. Мы можем только гадать. Вот когда