Вокруг света 1987-01, страница 23

волны, вытягиваю шею и изо всех сил стараюсь понять, что же там, на месте прежних развалин. Благо теперь видимость улучшилась, и на севере показалось полуночное солнце. Безобидные на глубине валы зыби у берега закрутились, забелели гребнями. Продолжаю приближаться к берегу.

Но что это? На месте прежних развалин стоит вполне добротный дом со всякими пристройками. Да это же кордон! О нем мне говорили на биостанции. И я стал искать глядень и крест. Или ракурс был другой, а скорее буруны над близкими отмелями беспокоили меня, и я было уже совсем решил уйти под берег, к югу, чтобы отстояться до утра, как вдруг за гребнями пляшущих волн у какого-то подобия слипа-подъемника для лодок с поперечинами-бревнами вижу человека. Он просто наблюдал, как «Пелла» гарцует среди волн.

«Ясно,— догадываюсь я,— человек и не помышляет, что я прорвусь к бухте». Я же думаю о том. как преодолеть разгон валов раньше, чем они выбросят лодку на камни. Уловив момент, на гребне очередной волны, перемахнувшей намойну, влетаю к началу слипа. Тут уже вдвоем, поспешая, спасаясь от очередной волны, слегка окатившей нас, подталкиваем лодку к середине слипа.

— Примете на ночлег?

Человек ответил щедрой улыбкой.

Потом мы познакомились, и добрый встречный оказался лесником Юрием Клоковским. А утром, стоя на

свежем ветру, я уже любовался крутыми каскадами гляденя и старинным, добротным, к тому же «веселым» крестом. Но было отчего-то грустно. Куда же подевалось «несметное множество крестов» по берегам и коргам? Это все из той же книги Максимова «Год на Севере», кстати, недавно переизданной в Архангельске и уже ставшей редкостью. Хочется сказать здесь доброе слово о поморских крестах: большинство из них были знаками-обозначителями. Крест служил маяком. Его довольно тщательно ориентировали: читающий надпись на кресте стоял лицом к востоку, и, значит, плоскость креста располагалась вдоль меридиана, а поднятый конец нижней косой перекладины всегда показывал на север. Еще кресты были подобны верстовым или заявочным столбам. По ним узнавали расстояние до жилья и кто рубил крест. Кстати, часто они ставились просто так, чтобы удаль да мастерство показать, посостязаться в грамоте да сноровке, отблагодарить провидение за удачный промысел. Времени для этого хватало. В ожидании попутного ветра поморы, не в пример ныне ждущим у моря погоды, картами да пустозвонством не занимались. Пилили, строгали, разными поделками украшали даже случайную стоянку на дальнем острове. Вот почему на безлюдной косе или низменной луде подчас встречались подлинные шедевры поморского рукоделия. «Сплошь почти и без исключения грамотный и толковый край» — так писал С. В. Максимов в 1859 году.

Известный сказитель Борис Шер-гин — автор поморских былей — точно подметил неутомимость и тягу к делу своих земляков: «Дай телу принужденье, глазам управленье, мыслям средоточие, тогда ум взвеселится, будешь делать пылко и охотно, чтобы родилась неустанная охота к делу, надо неустанно принуждать себя на труд». Прекрасные слова!

«День хорошей погоды и свежего ветра. Испытание паруса» — так я пометил в своем походном дневнике этот день.

Бросил последний взгляд на Кем-лудский, на глядень, на Юрия, все еще стоявшего у слипа. Узким проливом между островом и материком я проходил в малую воду.

В Красной губе потянул северозападный ветер, и весь день я отдал парусу, испытывая ходовые свойства лодки. После полудня, когда разыгравшийся бриз поднял волну, лодку на лавировке стало бить и заливать, я снова сел за весла и долго выгребал к мысу Кузокоцкий. К ночи, отстоявшись на якоре в уютной бухточке, заметил, что ветер стих. Передумал ночевать и, словно обманывая неведомого мне ветродуя, вытащил кошку-якорь из зарослей ламинарий и бодро погреб навстречу скользящему вдоль горизонта солнцу... За мысом бросил весла на воду и сразу обнаружил, что встречное течение сменилось на попутное. Лодка скользила прямо в узкий провал между двумя островами. Рядом тянулись по берегу безмолвные, густо подсвеченные закатным

Бабье Море мало изучено. Лишь в 1959 году провели здесь сотрудники МГУ две грунтовые — бентосные съемки, работали они с помощью дно-черпателей и драг. Из их отчета мы знаем, что глубины в заливе в основном небольшие — 10—12 метров. Но есть в средней части «моря» загадочная ямка: глубина там доходит до

36 метров, а температура до минус 1°С, что при средней летней температуре водоема плюс 12—14°С значительная аномалия. Да и соленость там иная. В яме этой сплошная темень — от тончайшей взвеси ила. Нет в ней течения, и вода не перемешивается. Вот бы нырнуть туда!

Знаем мы и кто живет в Бабьем Море: беломорская треска и бычок-керчак, речная камбала и сельдь, навага и колюшка, кольчатая нерпа и медузы, многочисленные моллюски; на дне произрастают разнообразные водоросли. Все это нам надо под водой увидеть, разглядеть, запомнить количество животных и растений на изучаемой станции — одной из десяти точек каждого разреза. Мы должны разглядеть и зарисовать под водой, какие обитатели «моря» живут рядом друг с другом, сколько их там, какие мирно сосуществуют, а какие враждуют...

Вместе с Андреем Телегиным уточняем методику работ, проводим разведочные погружения, выясняем возможности проведения подводной ки-но- и фотосъемки и, наконец, проверяем водолазное снаряжение. Почти все готово, и вся водолазная техника работает нормально, и ребята в форме. Не отстает от бывалых водолазов и Андрей, он нетерпелив и рвется под воду, но не готова еще специальная

оснастка: надо разметить шнуры-визиры, обозначающие разрез. Для этого наш лучший аквалангист, студент четвертого курса института Игорь Парфенов, возится со стометровым капроновым шнуром, разбивая его на десятиметровые участки. Это будут станции, на которых аквалангистам, плывущим вдоль шнура, необходимо будет останавливаться и фиксировать все увиденное. Игорь работает легко и весело: чувствуется армейская школа и добрый, покладистый характер. Он растянул шнур среди разлапистых сосен, окруживших палатки, и, напевая, подвязывает бирки из пенопласта, клеит на них номера и отмечает каждую станцию еще и красной лентой, привешивая к ней груз: лучше будет видна на темном дне. Игорь уже побывал в двух подводных экспедициях — на Японском море и на Белом, в Чупинской губе.

Рядом с Игорем работает Василий Конопатов, он у нас на должности старшего инструктора и отвечает за безопасность погружений. Уже три года, как Василий закончил вуз и очень гордится своей специальностью: может рассчитать и спроектировать любой объектив. На мой ши-рокоугольник смотрит снисходительно. «Если откажет механизм прыгающей диафрагмы, мы его мигом по-