Вокруг света 1987-01, страница 7

отрочество, юность; у нее, как у дерева, свои годовые кольца. Только в отличие от древесных на каждое такое кольцо природа тратила тысячи, а то и миллионы лет. Миллионы лет упорной незаметной работы. И вот результат: девять мощных пластов угля, содержащих около двух с половиной миллиардов тонн. Апсатское угольное месторождение. Миллионы лет — срок несопоставимый с тем, за который люди намерены преобразить эти места...

Солнце снова оказалось перед моими глазами, лиственницы впереди на просвет горят, как свечки, донесся снизу ровный шум воды, и на какое-то время мысли об индустриальном будущем этого ущелья показались мне надуманными, неуместными, а природа здесь — на редкость безмятежной и умиротворенной. Но вдруг к шуму воды добавился невнятный говор. Дорога вывела меня на небольшую площадку, заваленную отрезками металлических штанг, досками, брусом. На ящиках у обочины перекуривали монтажники. На площадке начинался монтаж новой буровой. Для меня освободили место, пододвинули чайник, банку сгущенки. Ощущение безлюдья и полного покоя, испытанного несколько минут назад, исчезло. Я молча прихлебывал крепко заваренный чай, не задавая никаких вопросов, и незаметно прерванный моим появлением разговор возобновился. Разговор сугубо деловой: как лучше и проще поднять вон ту штангу и что надо захватить завтра из поселка, чтобы не мучиться со сборкой вон того узла...

А пройдя еще километра два, уже на самом дне ущелья, я увидел, как на разрытом склоне несколько человек долбили ломами землю. Взлетала ледяная крошка из-под острия ломов и сыпалась на раскисшую землю, из которой люди с трудом выдирали свои сапоги. Это были взрывники. Расчищается место для закладки штольни.

В продолбленные лунки взрывники сыплют взрывчатку — гранулит, утапливают в ней красные патроны — боевики, соединенные детонирующим шнуром, и, оставив одного человека, уводят меня подальше. Через несколько минут раздается предупредительный выстрел, слышатся торопливые шаги взрывника. Потом тишина — и короткий резкий удар. Гром прокатывается по ущелью. Зашуршали в листьях, застучали о землю падающие камни. Бригада выходит из укрытий. Ложбина у дороги увеличилась и как будто подмерзла — грязи нет, поблескивает обнажившийся лед. Взрывники снова берутся за ломы и лопаты, а я спускаюсь дальше.

Пока нетронутая природа начинается всего в полуметре от меня, за обочиной дороги. Узкая ее лента — единственная территория, отошедшая в полное владение человека.

На первый взгляд дорога эта, брошенная для текущих производствен

ных нужд, временная. Вид ее, особенно на горных участках, способен озадачить новичка. Когда сегодняшним утром, нагруженные оборудованием для буровой, мы тащились на машине вверх по горе, я повторял про себя наставление, полученное в поселке: «Главное — не пытайтесь выпрыгнуть на ходу. Прыгать некуда. С одной стороны — пропасть, с другой — каменная стена. Помните, это только с непривычки жутко смотреть. На самом деле дороги наши вполне надежны, а шофера — люди опытные. Положитесь на них». Но я все же не выдержал и спросил у шофера:

— Дима, у вас тут никогда не бывает аварий?

— Да нет,— мотнул головой Дима, но тут же радостно закричал: — Да как же не было?! Было! Как раз вон на том повороте машина сползла за обочину. Вон там, впереди.

Я взглянул на неумолимо надвигающийся поворот и, честное слово, лучше б не смотрел: дорога, как мне показалось, вставала в этом месте на дыбы и исчезала за поворотом; на узкую колею напирала стена из грубо вырубленного взрывами камня, а с другой стороны — пустота, слабо разреженная верхушками лиственниц. Я спросил, с трудом разлепив губы:

— И что, жертв не было?

— Да нет, что ты, откуда? Сползли, и все.

Внизу дорога порой прерывалась — машины сползали в ручей, переваливаясь с камня на камень, проползали по воде десятки метров до места, где дорога возобновлялась, и выруливали на сушу. Короче, дорога эта, казалось бы, во всех отношениях временная. И все же, пусть не идет она в сравнение с автомобильными трассами, Байкало-Амур-скую магистраль тянули сюда как раз для того, чтобы соединить ее вот с такими дорогами.

Так, вспоминая утреннюю поездку, и шел я по распадку, пока не долетел до меня шум дизель-электростанции. Значит, поселок уже близко.

...Разбросанный на трех террасках, зависших на каменистом обрыве над горной речкой Быйыки, или, как называют ее в поселке, Буйков, поселок апсатской геологической партии был на удивление компактен. В нем было все. Контора, мастерские, гараж, жилые домики и общежитие, столовая, клуб, магазин, детсад. Все это было расположено вокруг центральной улицы и надежно обеспечивало нормальный быт полутора сотням жителей Апсата. И строился поселок не на скорую руку, достаточно взглянуть на капитальное здание дизель-электростанции. «Работает у нас в основном молодежь,— рассказывал мне главный инженер партии Спиридонов, знакомя с поселком.— Средний возраст не превышает двадцати пяти лет. Есть и комсомольско-мо-лодежная бригада». Да и сам Алексей Александрович, уже успевший и

отучиться, и поработать здесь, в Забайкалье, а потом еще и в Монголии, молод, ему около тридцати.

Работы на Апсате только разворачиваются, пока идет разведка восточного фланга месторождения. И партия располагается здесь по-хозяйски основательно, с прицелом на будущее. Стучат с утра до вечера топоры на высоком срубе возле конторы — студенты читинского стройотряда подводят под крышу спортзал. А на третий день моей жизни в поселке было торжественное событие: открытие бани.

В новенькой, остро пахнущей све-жеоструганным деревом парной ухали мужики, с остервенением хлестали друг друга вениками, а снизу с ужасом и восхищением наблюдали за этим действом мальчишки. А потом, распаренные, ублаготворенные, все сидели в предбаннике; дверь была раскрыта настежь, и в ее проеме, как в раме, красовался вид на горы, ущелье, озвученный снизу рокотом Буйков...

И снова дорога. Теперь в поселок Наминга, где геологи уже сворачивали свою работу. Разведка месторождения меди в этом месте Удо-канских гор заканчивалась. «Работы здесь ведутся с пятидесятых годов,— посвящал меня по пути в штольню главный инженер Удоканской экспедиции Владимир Михайлович Осипов.— Начали осваивать этот район задолго до бамовцев. Потом велась разведка в шестидесятые годы. Нынешняя же партия десантировалась сюда зимой 1975/76 года».

Наминга вытянулась тремя десятками бревенчатых и щитовых домов в узкой ложбине между горами. Ощущение замкнутого пространства вызывали и низкие тучи, как бы насаженные на вершины. Склоны гор голые, покрыты каменистыми осыпями. Серый и малахитово-зеленый мох покрывает каменные валуны. Пейзаж суровый.

Высоко на склоне горы — терраска, заставленная несколькими строениями, это и есть хозяйство штольни. Узкие рельсы выбегают из черной дыры в горе.

— Вы под землю идете впервые? — спрашивает Осипов после того, как я получил ватник, каску и фонарь. И, услышав «да», останавливает меня и тут же во дворе кратко, но энергично проводит инструктаж по технике безопасности. На несколько минут я Становлюсь как бы подчиненным Осипова и уже на себе чувствую жесткость и властность интонаций, появляющихся у главного инженера всякий раз, когда речь заходит о деле.

И вот над нашими головами — электрические лампочки, но свет их не рассеивает, а скорее подчеркивает черноту коридора. Поблескивают рельсы. Воздух холодный, жесткий, стены искрятся изморозью. Гора дышит стылым камнем, вечной мерзлотой. Луч моего фонаря скользит по