Вокруг света 1987-02, страница 29
ж ВАЛЕНТИН ПИКУЛЬ Трудолюбивый и рачительный муж...» Вологда издревле украшалась амбарами, отсюда товары русские расходились по всей Европе; в городе со времен Ивана Грозного существовала даже слобода — Фрязиновая, иноземцами населенная. Петр I не раз проезжал через Вологду, где с купчинами местными по-голландски беседовал, а после Пол тавы он пленных шведов сослал на житье вологодское: — Народ там приветливый, а в слободе Фрязиновой единоверцев сыщете, дабы не совсем вам одичать... Однажды, в сильный мороз, когда в доме купца Ивана Рычкова уже почивать готовились, с улицы раздался стук в ворота и кто-то жалобно взывал о милосердии христианском. — Не наш стонет,— озаботилась дородная Капитоли-на Рычкова.— По-немецки плачется.,.. Пустим, што ли? — Чай, заколела душа чужая,— согласился хозяин.— А коли у наших ворот замерзнет, потом сраму не оберемся... В теплую горницу ввалился закоченевший «герой Полтавы» и был изумлен, когда хозяин радушно приветствовал его по-немецки Ночной гость представился: — Граф Иоахим Бонде из Голштинии, но имел несчастье соблазниться славою шведских знамен королевуса Карла Двенадцатого, почему и познал на себе все ужасы зимы российской... Купец о себе рассказал, что семья их имеет контору в Архангельске, если кому в Европе щетина нужна или клей, смола древесная или икра вкусная, те непременно к семье Рычковых обращаются. Стал граф Бонде навещать дом хлебосольного купца, а с маленьким Петрушей баловался, как со своим дитятей. Мальчику было восемь лет, когда граф Бонде пришел проститься. — Карл-Фридрих, мой герцог Голштинии, ныне ищет руки и сердца у дочери царя вашего — Анны Петровны, и потому государь ваш всех голштинцев от ссылки печальной избавляет... Уехал. А вскоре беда нагрянула: на Сухоне и Двине побило барки с товарами, семья Рычковых в одночасье разорилась. Батюшка горевал, сказывая Капитолине Ивановне: На пустом месте едина крапива растет. Придется дом в Вологде продать, едем в Москву счастье сыскивать. Был 1720 год. Петруша Рычков уже знал грамматику, арифметикой овладел. Однажды, гуляя с батюшкой по Москве, он дернул его за рукав кафтана. Гляди, наш дядя Юхим в карете-то золотой едет, а с ним господа-то всякие, вельможные да важные... Граф Иоахим Бонде состоял в свите зятя русского царя, но не стал чваниться, облобызав Рычковых приветливо: — Вы были моими добрыми друзьями в Вологде, теперь я в Москве стану вашим доброжелателем... По его настоянию герцог сделал батюшку своим «гоф-фактором», и тогда же определилась судьба Петруши Рычкова. — Вот что! — решил отец.— Ныне коммерция да науки меркантильные Отечеству крайне нужны стали, а потому решил я тебя к бухгалтерскому делу приспособить. Предков знатных за Рычковыми не водится, посему-то, сыночек родненький, тебе лбом дорогу пробивать надобно... На полотняных фабриках, общаясь с мастерами-иноземцами, Петя Рычков освоил немецкий с голландским, а директор Иоганн Тамес посвящал его в тайны бухгалтерии, в суетный мир доходов и расходов. «Он меня, как сына, любил... к размножению мануфактур и к пользе российской коммерции чинимых употреблял» — так вспоминалось Рычкову на закате жизни. Выучка пошла на пользу, и в 1730 году молодой бухгалтер стал управлять Ямбургскими стекольными заводами. Здесь, в за- Рисунок В. РАССОХИНА |
