Вокруг света 1987-08, страница 9

нике «Полярный круг». Публикация рассказа имела неожиданное последствие: комсомольцы Тикси решили соорудить памятник на месте зимовки «Иркутска». Вскоре бетонный обелиск с венчающей его моделью парусника был установлен при впадении реки Хараулах в море. Позже на памятнике закрепили плиты с фамилиями всех 36 моряков, погибших в ту зиму. Плиты изготовили и доставили участники Тульской полярной общественной экспедиции во главе с Ю. П. Черноротовым. К немногим памятникам в Арктике добавился еще один...

Может показаться, что архивные поиски вести несложно, что они похожи на чтение книг в библиотеке, где имеются каталоги и аннотации, что достаточно, мол, терпения. Однако это, конечно, не так.

Для восстановления биографии Василия Прончищева потребовалось много раз выезжать в Ленинград и работать не только в архиве флота, но и в других архивах. С чего и как начинать? Если б было известно отчество Василия Прончищева, то дело обстояло бы проще: в Центральном историческом архиве в Ленинграде хранятся полные родословные, по ним, зная имя и отчество, можно выяснить многое. Неужели среди документов Великой Северной экспедиции нет ни одного, где бы лейтенант Василий Прончищев упоминался по отчеству?

Но, увы, таких документов не нашлось ни в рапортах Беринга, Челюскина и самого Прончищева, ни в инструкциях Адмиралтейств-коллегии, ни в судовых журналах. Везде он назывался одинаково: «лейтенант Василий Прончищев». Я просмотрел списки личных дел учащихся Навигацкой школы и Морской академии — личного дела Василия Прончищева там не оказалось.

Но недаром говорится: кто ищет, тот найдет. Просматривая все новые и новые описи, я увидел, что в фонде адмирала А. И. Нагаева значится дело под названием «Списки гардемарин, окончивших Навигацкую школу. Экзаменации по навигации, сфе-рике, фортификации. Рапорты о назначении гардемарин на суда». Начав листать это дело, я глазам своим не поверил: все выпускники названы по имени и отчеству! Вот если б здесь оказался Прончищев...

И он действительно оказался в этом списке, хотя найти его фамилию оказалось не так-то просто. Мало того что документ написан крайне небрежным, трудно читаемым почерком — на фамилию Прончищева еще попала клякса. «Василей Васильев сын Про...» — дальше прочитать я не смог. По моей просьбе пригласили эксперта по палеографии. Эксперт долго разглядывал документ и наконец произнес: «Здесь написано Прончищев». Итак, Василий Васильевич!

В этом же деле я нашел еще ряд документов, по которым устанавливались основные факты учебы и службы Прончищева до отправления

на Север: год поступления в Навигацкую школу — 1715, год окончания школы — 1718, гардемаринская практика на Балтийском флоте и сдача экзаменов в Морской академии — 1718—1724, направление на службу в Астрахань — осень 1724, производство в подштурманы — 1727, сведения о специализации по астрономии и даже о выдаче обмундирования.

Теперь можно было отправляться в исторический архив. Дело калужских дворян Прончищевых нашлось быстро. В нем имелась подробная родословная, из которой следовало, что Василий Васильевич Прончищев являлся пятым, младшим сыном стольника и ротмистра Василия Пар-феновича Прончищева, имение которого находилось в селе Богимово (Тарбеево) в Тарусском уезде. Места эти мне знакомы: в 12 километрах от Алексина, на речке Мышеге. Итак, первые, основные биографические сведения о Василии Васильевиче Прончищеве выяснены! Дополнение их новыми деталями было, как говорится, уже делом техники...

Гораздо сложнее оказался поиск сведений о его жене. В литературе ее называли Марией. Она — первая в истории полярная путешественница — стала героиней легенд, стихотворений, романов, кинофильмов, произведений живописи. Создан прекрасный поэтический образ юной женщины, сопровождавшей мужа в полярном плавании и умершей вслед за ним от горя.

В действительности о ней было известно до обидного мало. Документально установлено, что жена командира дубель-шлюпки «Якуцк» Василия Прончищева участвовала в полярном плавании 1735—1736 годов. Василий Прончищев умер 29 августа, его жена — 12 сентября 1736 года. Вот и все. Могила супругов Прончищевых в устье реки Оленек сохранилась до наших дней.

Работая с документами отряда Прончищева, я обратил внимание на некоторые странные обстоятельства, связанные с именем жены Прончищева. В вахтенном журнале «Якуц-ка», хранящемся в архиве флота в Ленинграде, имеются краткие записи о болезни, смерти и похоронах жены Прончищева, но в этих записях она не называется по имени. В других документах экспедиции —- даже в рапорте штурмана Челюскина, в рапорте Беринга о смерти Прончищева, в списках погибших — она не упоминается совсем. Объяснение этому могло быть только одно: женщина попала на судно «незаконно», вопреки известной морской традиции. Взял ли Прончищев жену самовольно или с разрешения Беринга, сообщить об этом в Петербург — значило вызвать расследование в Адмиралтейств-коллегии.

Но в таком случае откуда известно, что ее звали Марией? Когда это имя появилось в литературе? Первое упоминание о полярной путешественнице удалось обнаружить в журнале

«Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие» за 1758 год. Участник экспедиции Г. Ф. Миллер посвятил несколько строк жене капитана, «которая из страстной к нему привязанности с ним путешествовала». Но имени опять нет. Тщательный просмотр всей дореволюционной литературы о Великой Северной экспедиции дал те же результаты: жена Прончищева нигде по имени не упоминалась.

При обсуждении этого вопроса в Московском филиале Географического общества СССР было высказано предположение, что имя Прончи-щевой почерпнуто из надписи на могильном кресте в устье Оленека. Пришлось заняться историей этой надписи. Оказалось, что в 1875 году, когда экспедиция А. Чекановского нашла крест, прочитать надписи на нем было уже невозможно: на столбе (без перекладины) различались лишь отдельные, вырезанные славянской вязью буквы. То же записал Э. Толль, посетивший могилу почти двадцать лет спустя. Но в наши дни, по заверению полярников, на кресте есть перекладина с надписью: «Памяти славного Прончищева и его жены Марии». Когда наконец фотокопия надписи была доставлена в Тулу, то выяснилось, что на перекладине есть «автограф» тех, кто сделал эту надпись: «Ленек, гидрограф, эксп. 1921 г.»

Ленской гидрографической экспедицией 1921 года руководил известный полярный исследователь Н. И. Евгенов. В Ленинграде я разыскал его вдову, Наталью Николаевну. Она прислала выдержки из дневника мужа и фотографию могилы, сделанную в том году. Выяснилось, что еще в 1913 году Н. И. Евгенов участвовал в экспедиции Б. Вилькицкого, которая открыла на восточном берегу Таймыра неизвестный большой залив и назвала его бухтой Прончище-вой Марии. Евгенов считал это имя само собой разумеющимся.

Нужно было обращаться к архивам экспедиции Вилькицкого. В поиск включались все новые люди: географ А. В. Шумилов, гидрографы С. В. Попов и Б. П. Водопьянов, студент МГУ R В. Богданов. Выяснились вещи удивительные. Надпись на карте «бухта Марии Прончищевой» впервые появилась в 1941 году! В литературе имя жены Прончищева впервые названо Евгеновым в 1929 году. В архивах Вилькицкого имя жены Прончищева не упоминается нигде. Наконец пришли к выводу, что имя Мария — результат случайной ошибки картографов. В 1913 году экспедиция Вилькицкого назвала именем Прончищевой мыс у входа в неизвестную бухту. Надпись «М. Прончише-вой» (мыс Прончищевой) была воспринята картографами как «бухта М. Прончищевой». А затем кто-то из картографов, ссылаясь на надпись на карте, превратил «М» в «Марию». Круг замкнулся. Но как же звали первую полярную путешественницу в действительности? Можно j(h два с половиной века спустя найти сведе-