Вокруг света 1988-03, страница 27
А* Но, по-моему, только цивилизованные варвары могут испортить первозданную красоту этих мест дорогами и цветным освещением. Ведь пещера — часть общего природного комплекса и немыслима без него. Рано утром, оседлав лошадей и осликов, мы двинулись вверх по Каласаю, сопровождаемые мелодичными посвистами уларов. Мне все было внове — и силуэты парящих грифов, и резкий свист сурков, оповещавший округу о нашем приближении, и густые заросли шиповника Федченко с необычными желтыми цветами, да и сам нелегкий путь по каменистым россыпям с частыми переходами через бурный ручей. Мы видели водопад Хукыз-Бурун («Бычий нос»), затем место, где речка уходит под гору и вновь вырывается из нее стремительным потоком. Кое-где приходилось вести лошадей в поводу, настолько трудны были каменистые подъемы и спуски. Как-то неожиданно каньон кончился, снежные вершины приблизились вплотную, распахнулись просторы горных лугов и степей. Пора цветения высокотравья здесь еще не наступила, но уже цвели кустарники, крупные адонисы, горечавки и яркие маки. Затем пейзаж опять разом преобразился: мы оказались на высокогорном плато, где волнами расстилались выжженные солнцем пространства с подушками акантолимона и сухими стеблями колючих кузиний. На перевале у границы заповедника, где кончалась охранная зона, стоял неброский щиток с надписью: «Хиссар ку-рисхонаси» (Гиссарский заповедник). Как только мы миновали границу, увидели стоянку пастухов, показалась овечья отара, сопровождаемая собаками. Чабаны встретили нас радушно. Бахтияр и лесничий Бахреддин долго и оживленно разговаривали с ними по-узбекски. Потом Бахтияр обернулся ко мне: — Вот и чабаны говорят, что зверей и птиц стало в округе больше. Только на моих глазах выросла численность сурков, горных козлов, уларов, кекликов, кабанов... Медведей уже больше двадцати, бородачей было пять гнезд, стало двенадцать. Да две семьи снежных барсов постоянно живут здесь. Животные словно чувствуют, что их под охрану взяли... Мы возвращались той же волнистой степью, но здесь она была вся в язвах от карстовых воронок — недаром это место называют «тысяча ям». Жаль было, что наше путешествие заканчивается: впереди уже возникла долина Кызыл-су, за которой можно было разглядеть Ташкурган. Я смотрел на приближающийся кишлак и думал о тех людях, которые когда-то здесь жили. Каково-то им, вольным горцам, живется в Каршин-ской степи, пусть даже в благоустроенных домах... Да, все непросто. Или заповедник — или кишлак. Пусть отдохнет природа. Заповедные Гиссары достойны этого: и пещера Амир-Тимур, и урочище «Крепость львов», и светлые струи Каласая... Заповедник по-узбекски — «курисхо-на», то есть «охраняемый дом». Точное определение. Узбекская ССР 25 |
