Вокруг света 1988-05, страница 22

прещающий разводить костры, жечь какие-либо предметы.

Конечно, совершенно без света люди жить не могли. В ход шла противотанковая горючая смесь. При движении по темным галереям пользовались горящей изоляцией от телефонного кабеля или резиновыми полосами от автомобильных камер.

Люди жестоко страдали от отсутствия дневного света и солнечного тепла. Те, кто нес дежурство у выходов, у амбразур, на наблюдательных пунктах, все же получали немного света и тепла. А раненые, больные, обслуживающий состав госпиталя, штаба, хозяйственных служб не видели дневного света неделями. В Керченском музее я ознакомился с воспоминаниями аджимушкайца Артемия Ивановича Лодыгина из Куйбышева, в которых он сообщает, что по инициативе командования в июле — августе стали создаваться «санатории». Так называли солнечные места у провалов, образовавшихся от сильных взрывов. К этим местам по очереди приносили раненых и ослабевших. Чтобы расположение «санаториев» не узнали фашисты, «работу» их организовывали в утренние часы со всеми мерами предосторожности.

Подобные «санатории» существовали

и в Малых Аджимушкайских каменоломнях. А. И. Клабуков в своем дневнике (он тоже был найден в 1943 году) записал: «10 человек раненых вывели на проход, так будем делать ежедневно. Сейчас сидят там... часть стригутся и бреются. Парикмахер — Лида». Клабуков назвал «проходом» выход из Малых каменоломен. Он и сейчас большой, широкий, хорошо скрытый от посторонних глаз. А «Лида» — это Лидия Федоровна Хамцова, военфельдшер, начальник госпиталя в Малых каменоломнях. Ее мне удалось найти через областную газету в 1967 году. Сейчас она живет в Смоленске.

В течение всего периода борьбы в каменоломнях проводилась повседневная партийно-политическая работа. Много рассказывал о ней бывший политрук подразделения А. И. Лодыгин. «С первых дней обороны,— вспоминал он,— в каменоломнях при политотделе была создана партийная комиссия, членом которой был я. На заседаниях партийной комиссии мы рассматривали вопросы партийной жизни, утверждали решения первичных организаций о приеме в партию, персональные дела. В партию принимались наиболее стойкие, отличившиеся в боях и в повседневной работе

воины. Помню, что из нашего батальона были приняты старший сержант Зайцев и командир отделения Молодецкий. Регулярно в подразделениях проводились политинформации и политзанятия и даже лекции. Запомнились лекции доцента Воронежского университета на тему: «О героических подвигах русского народа в войнах с иноземными захватчиками и в гражданскую войну».

Аджимушкаец забыл фамилию лектора. В свое время я пытался узнать о нем, писал в Воронежский университет, но на письмо даже не ответили... О хорошо поставленной партийно-политичес-кой работе в каменоломнях вспоминали и другие участники обороны — А. И. Пирогов, Н. Д. Немцов, А. Г. Сте-паненко, И. И. Федосеенко. Много места уделено этому в дневниках погибших политработников А. И. Трофименко и А. И. Клабукова.

Размышляя о том, как могли жить и бороться под землей защитники Аджи-мушкая, я вижу напряженную жизнь большого воинского коллектива, конкретную и эффективную работу командиров и политработников. Она была направлена на одну цель: выстоять, нанести урон врагу, даже ценой собственной жизни.

а. тару нов, наш спец. корр.

ОЧЕММОЛНАТ НАХОДКИ

июле прошлого года на редакционный стол легли три пакета, завернутые в целлофан и перехваченные резинкой. Эта посылка пришла из Керчи, где работала наша поисковая экспедиция. На листе бумаги перечень находок: конверт с письмом, эбонитовый пенальчик, куда солдаты обычно вкладывают записку с фамилией и адресом родных, и гильза патрона предположительно с запиской. Вскрыть их на месте не решились — и правильно сделали: бумага, пролежавшая более сорока лет в земле, на свежем воздухе могла легко разрушиться. Известно немало случаев, когда при неосторожном, непрофессиональном обращении с документами происходило непоправимое: надписи исчезали, прежде чем их успевали прочесть.

Звоним во Всесоюзный научно-исследовательский институт судебных экспертиз Министерства юстиции СССР.

— Привозите,— ответил нам заместитель директора института Юрий Георгиевич Корухов.— Постараемся сделать все, что в наших силах.

И вот эксперт Владимир Борисович Данилович вместе со мной вскрывает пакеты и рассматривает находки.

Конверт с письмом больше напоминал бурый ком земли. Поисковики из Росто

ва-на-Дону нашли его в одной из низовок Аджимушкайских каменоломен. Надписи разобрать было невозможно, лишь сверху едва проступали типографские буквы:

151 FIFTH AVE NEW YORK CITY

Интересно, каким образом могло оказаться в Аджимушкайских каменоломнях «иностранное» письмо?

Работая шпателем, пинцетом и кисточкой, Владимир Борисович попробовал разъединить бумаги. Требовалась хирургическая осторожность, чтобы не повредить текст. К тому же важно было запомнить расположение каждого фрагмента.

— Обработка письма займет, пожалуй, не один день,— откладывая инструменты, говорит эксперт.— Давайте посмотрим пока остальное.

Гильза и солдатский медальон были найдены в Булганакских каменоломнях, расположенных в нескольких километрах от Аджимушкая. В 1942 году здесь, как и в Центральных каменоломнях, велись боевые действия, но об этом известно немногое. Наш журнал писал о том, как с помощью бывшего врача одной из дивизий Крымского фронта Мехбалы Нуралиевича Гуссейнова поисковики из

Свердловска пытались отыскать спрятанный им при отступлении медицинский бикс с документами базировавшегося в Булганаке госпиталя. Тогда не удалось пройти к предполагаемому тайнику: помешали завалы

И вот теперь, примерно в том же месте, поисковики из Одессы обнаружили останки лежащего за завалом человека. В височной кости имелось пулевое отверстие. Кто он, неизвестный защитник Булганакских каменоломен?

Рядом с останками лежали солдатский медальон и сильно проржавевшая гильза, возможно, с вложенной в нее запиской.

Владимир Борисович зажимает гильзу в тиски и начинает потихоньку надпиливать пилкой. Наконец корпус ломается. Так и есть — внутри записка, но она, кажется, прилипла к стенкам. Минут через двадцать, соблюдая все меры предосторожности, Данилович вытащил препаратной иглой полуистлевший клочок бумаги. Кладем его между двух стекол: теперь документ можно взять в руки и мне.

Полное разочарование. Край бумаги, где были строчки текста, истлел, сохра-

См. «Вокруг света», 1974, № 12.

20