Вокруг света 1989-02, страница 43

ливее и управлял теперь всем морским ведомством. Ему же, Моллеру 1-му, досталось командирство в «коронной крепости». И должность эта воистину была высокой: в период кампании адмирал, ее занимающий, становился командующим флотом. Увы, случилась неувязка. Семидесятилетний командующий эскадрой адмирал Роман Васильевич Кроун не дряхлел и уступать своего флага никому не желал. Заслуги же Кроуна были столь велики, что просто уволить сего славного сына Альбиона не было никакой возможности. Моллер, разглядывая строй моряков, думал об удачливом своем сопернике без всякого желания оказаться на его месте...

Моллер знал, что просьбу его дать какой-нибудь захудалый фрегат для полития масла при наводнении Кроун выполнит. Но сколько будет колких острот, не счесть. И, поднимаясь по трапу, Моллер решил, что визит его — обыкновенная вежливость: ведь завтра эскадра уходит в море.

Визит Моллеру вполне удался. Кроун любезно с ним прошелся по палубе корабля. Команда, выстроенная по регламенту царского смотра, была безупречна. Да и сам корабль был образцом и славой российского кораблестроителя Андрея Курочкина. Англичане копировали творение Курочкина неоднократно. Они — лучшие ценители такого мастерства. Отобедав, Моллер под звуки бравурного марша, напоминавшего отчасти британский гимн, отвалил от борта корабля. Уже в катере на ходу Моллер принял решение не торопиться. В самом деле. Что, мало у него портовых буксиров и катеров, рейсовых судов, годных для полития масла при усилении ветра? Вполне обойдется. К тому же можно привлечь для этого опыта плавмаяк и брандвахтенный фрегат. Но стоит ли торопиться? Нет ли способа отложить скорое решение на производство опыта?

В своих апартаментах Моллер еще раз прочитал адмиралтейский указ и тут же обнаружил лазейку. В указе простодушно забыли указать количество выливаемого масла.

«Доставленного для опыта масла может не хватить,— писал он в особом послании Моллеру 2-му,— к тому же при каком возвышении лить, если максимальное, определенное в 6 футов, вообще может не случиться до конца нынешнего столетия...»

ВОСТОЧНОЕ КРЫЛО АДМИРАЛТЕЙСТВА. 2 СЕНТЯБРЯ

Мрачности, в коей последние дни пребывал Антон Васильевич, как не бывало. Он вспомнил, как неделю назад доставили ему пакет от брата. Он передал его по назначению, через Торсона в Коллегию. А там пусть решают. На сей счет недурные новости есть. В Зимнем царит паника. Импера

тор как будто хотел сопровождать больную супругу свою в Таганрог, но неожиданно сам уехал раньше. В Невской лавре заказал службу во здравие супруги, а негласно приказал готовить экипаж к дальней дороге. Александр I вообще был непоседой, но в этот раз — никого из свиты. Чтобы отбиться от членов Госсовета и братьев, царь удалился во дворец на Каменном острове.

Сегодня утром Торсона, не покидавшего Адмиралтейства, разбудил младший адъютант: по городу гуляли самые невероятные слухи. Торсон знал, что слухи ничуть не преувеличены. Император во втором часу ночи с одним лишь генерал-адъютантом покинул Каменный и приехал в Лавру, где, отслужив молебен, долго стоял на коленях и молился. Потом посетил келью известного в Лавре старца. Старец этот знаменит был тем, что многие годы спал в самолично сработанном гробу. При холоде в зиму даже крышку прикрывал. Так вот, этому старцу государь лобызал руки и потом вместе с ним молился коле-нопреклонно на кирпичном полу кельи... Потом экипаж через Лиговку выкатил на Московский тракт, и след его простыл...

Торсон вышел в длинный коридор второго этажа. Он отправлялся в музей к Бестужеву по своим делам. Теперь, при нынешних известиях, Тор-сону было не по себе. Он давно чувствовал себя одиночкой среди своих, казалось бы, единомышленников. Да никакого единомыслия не было. Все они говорят, спорят и думают не о деле, а о НЕМ. Вернее, о его устранении. А надо бы думать о деле. Каком-то конкретном действии, но только не о таком, что придумал Головнин. В общество этих людей генерал-интендант являлся при совсем благонамеренном поводе: тезоименитство, день коронации или рождения царственных особ, однако предлагал невероятное — убить царя, и с этого все начинать. Все прочее, говорил он, мало имеет значения, поскольку сам факт гибели тирана раскрепощает дух тех, кто как-то связан с ним присягой. Нет, Торсон, сторонник «хорошей» монархии, этого не принимал. А вот отсутствие царя — это как раз повод для выступления...

Бестужев встретил Торсона сдержанно. Поделился планами оснастки последних кораблей. Торсон в штаб-офицерских эполетах, с адъютантскими аксельбантами, при орденах и новомодном кортике вместо сабли привлекал внимание немногих посетителей. Бестужев мог бы увлечь Торсона в свой кабинет, но уединяться при посторонних крайне опасно. Он вдруг придумал и, поманив матроса-парусника, велел ему взять модель только что спущенного на воду «Ган-гута» и отнести в кабинет.

— Тонкостей всех не учесть, но такелаж получился отменный.— Так,

разговаривая о пустяках, они вслед за матросом втянулись в длинную залу для демонстрации готовых моделей начальствующим лицам. Матрос ушел, и заговорщики надолго остались одни. И не заметили, как полуденная пушка с Крепости призвала их к обеду.

ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ АДМИРАЛТЕЙСКОГО

ДЕПАРТАМЕНТА. 2 СЕНТЯБРЯ

Бестужев занял привычное уже место у окна. Непременные и почетные члены, словно фигуры в шахматной игре, располагались так, будто кто-то их заранее расставил. Председательствует Иван Федорович Крузенштерн. Редкий гость в Департаменте. Формально он в отпуске на своей эстлянд-ской мызе под городком Раквере. Фактически не разгибаясь трудится над «Атласом Южного моря». Теперь вот вышел первый том пояснений на французском языке. Сразу видно, почему ближе к автору атласа сидят знатоки навигации и французского языка: капитан-лейтенант Горковенко и генерал Брюн С. Катерин, француз. Даст им Иван Федорович работу, не иначе... Рядом с правителем Канцелярии сидит зачем-то приглашенный на заседание управляющий чертежной мастерской штурман 8-го класса Ко-лодкин. Наверно, готовится к печати что-то из сочинений Лазарева. Но все эти ученые разговоры будут потом. Сейчас непременные члены (пять из шести) и столько же почетных обсуждают проблему спасения столицы от наводнения. Проблему, заданную будто бы самим императором. Однако император уехал, и, похоже, надолго. В этой зале мало осталось людей, кто в этом не уверен. Потому лица у всех оживленные. Капитан-командор Крузенштерн призывает «господ совет» к тишине.

— Настал час, чтобы обнаружить автора сей глупой прожектории,— говорит умница и мечтатель капитан-командор Беллинсгаузен.

— Из Коллегии нынче масло для кронштадтского полива получено,— Рикорд, капитан над тамошним портом, ставит на стол председателю невидимые бочонки. Он тужится, поднимая с пола очередной груз, несет его, шаркая и округло расставив руки, прямо к почтенному Никольскому. Тот начинает тонко: «Го-го-го...» Потом весь зал содрогается от хохота и кашля.

Сигарный дым потянулся к распахнутым окнам. За ними собирался дождь. На окна ложился то отблеск солнечных зайчиков от стекол портовых пакгаузов, то тени грозовых туч. Крузенштерн продолжал руководить собранием.

— Полагаю, что господа разделяют озабоченность губернатора Кронштадта. Когда, куда и сколько выливать

41