Вокруг света 1989-02, страница 47

В. С О Л О В Ь Е В_г наш спец. корр. Фото автора

ПОСЛЕЗАВТРА

ЛИССАБОН

(Окончание. Начало см. на стр. 13)

ПОРТУГАЛЬЦЫ ИЛИ РУССКИЕ?

— А я вас, признаться, уже не жду,— сказал встречавший нас в Валансьене сотрудник торгпредства.— Из Бельгии позвонили и объявили о вашем исчезновении.

Мы не стали вдаваться в детальные объяснения — некогда, получили подробную карту дорожных развязок Парижа и, поблагодарив заждавшегося благодетеля, тронулись дальше.

Погода совсем разгулялась. Небо стало чистым, и солнце слепило так, что водитель и штурман не могли обходиться без темных очков. Нам нужно было наверстать упущенное. Но как? Скорость на французских дорогах ограничена до 130 километров в час. Решение созрело само собой, когда мы увидели, с какой легкостью обходят нас по левой стороне роскошные «мерседесы», «тойоты», «пежо»: пристроиться в хвост лихачу и не отставать. Скорость резко возросла, спидометр все чаще переваливал за отметку 180.

Миновав Париж, мы радовались, что не заблудились в сумасшедшем многоэтажье автодорог и выехали как раз по направлению на Бордо и к испанской границе. Дорога Е-3 была в ряде мест перегорожена турникетами сборщиков дорожной пошлины — мы платили за ровнейшую, ухоженную дорогу с оборудованными местами для отдыха (правда, нам было не до него), за любезнейшее обслуживание на бензоколонках, за безупречный газончик, разделяющий потоки машин. Ничто не предвещало отклонений от маршрута, и я спокойно заснул после очередной смены.

Проснулся от того, что за окном не было слышно привычного посвистывания ветра и шепота шин. Машина замерла, мотор выключен. Оглядываюсь по сторонам: впереди большой плакат, извещающий о прибытии на французско-испанскую границу, какие-то люди в униформе, но не пограничники, стоят возле машины. Олег с Виктором безуспешно пытаются жестами им что-то объяснить. По форме черного цвета и того же цвета «деголлевкам» на голове понимаю — полиция, и если это превышение скорости, то просто так не отделаешься.

— Вы, португальские граждане, должны быть знакомы с общеприня

тыми на европейских дорогах правилами,— доносится обрывок фразы полицейского.

— Мужики, а что случилось? — тихонько спрашиваю.

— Да вот остановились омыватель проверить, и они тут как тут. Поговори с ними.

— Добрый вечер,— обращаюсь я к полицейским,—чем обязаны?

— Вечер добрый, вы еще спрашиваете? Вы остановились на автостраде. Неужели у вас в Лиссабоне другие правила? — возмутился полицейский, указывая на жирную надпись «Лиссабон» на задней части машины.

— Понимаете,— начал оправдываться я, толком еще не разобравшись, в чем состоит наша вина,— мы давно уже в пути и, вероятно, могли не заметить какого-то знака. И потом, мы не португальцы, мы русские.

Полицейские переглянулись.

— Русские, а чего же у вас на машине написано «Лиссабон»? — не сдавался тот, что был повыше и в котором чувствовалась примесь горячей арабской крови.

— Конечно, русские. Видите на машине еще написано «Москва»,— я ткнул пальцем в другую надпись.— Мы журналисты и едем из Москвы в Лиссабон по приглашению Португальского телевидения.

Французские стражи порядка были, похоже, настолько удивлены появлением трех русских в своей глубинке, что совершенно забыли о своих претензиях к нам.

Понять их было нетрудно. Русские здесь как жирафы в Антарктиде.

— Пьерестройка,— выдавливает из себя коренастый и сам удивляется произнесенному им иностранному слову.

Помогаю ему сделать правильное ударение и предлагаю московские сувениры:

— Возьмите, а то никто вам потом не поверит.

— Спасибо, только запомните хорошенько: на автостраде останавливаться категорически запрещено.

— Но ведь здесь уже граница, и это уже даже не шоссе, а площадь какая-то.

— Нет, это тоже автострада, а широко здесь, потому что летом машины идут в десять рядов, чтобы сэкономить время. Сейчас, видите, только три. Счастливого пути.

Пока полицейские не передумали, захлопываем дверцы и подъезжаем к контрольно-пропускному пункту.

В последнюю ночь автопробега я почти не сомкнул глаз. Мы проезжали Пиренеи. Люминесцентная разметка резала на большие длинные ломти тело магистрали, которая то взлетала вверх, то стремительно проваливалась или пряталась в огромных пастях тоннелей. На спидометр лучше было не смотреть.

«Маруся» словно почувствовала недалекий финиш и на крыльях спускалась с пиренейских вершин на равнину к Мадриду, а затем к Атлантике.

КОТОРЫЙ ЧАС, СЕНЬОР СЕРЖАНТ?

В два часа ночи по местному времени мы въехали в Португалию. На дороге ни машин, ни живой души. Луна поливает холодным светом верхушки пробковых дубов, играет серебром в листве оливковых деревьев, черепичные крыши домиков кажутся фиолетовыми.

За Вендаш Новаш начинается ремонт дороги. Сворачиваем вправо на Вила-Франка-ди-Шира. Там у моста через Тежу нас должны встречать.

Красавец мост протянулся на километр с лишним — Тежу здесь уже широкая,— но нам некогда любоваться долиной главной португальской реки. Ни на въезде, ни на съезде с моста нас никто не поджидал. Понимаем, что приехали слишком рано. Поворачиваем на Лиссабон и едем вдоль Тежу, которая и в этот ранний час вся в заботах: перетаскивает неуклюжие баржи, юркие моторные катера, неторопливые рыбацкие лодки.

Буквально через два километра остановка — надо платить за въезд в Лиссабон. Пока мы пробирались по дорогам Франции и Испании, мы могли заплатить дорожную подать франками или долларами, обменяв их тут же на месте. Но здесь нужны только эскудо, и контролер неумолим. Поблизости, как назло, нет обменного пункта. Позвонили в наше посольство. Было 6 часов утра по местному времени.

Вскоре «тойота» с дипломатическим номером остановилась возле «Маруси». Наш спаситель Сергей Храмцов, не теряя времени, оплатил въезд в город, и за ним мы тронулись

45