Вокруг света 1990-01, страница 28

Спрут приблизился и мягко обвил двумя щупальцами голову Фреда Бавендама. «Только бы он не вздумал испытывать на прочность мой череп»,— пронеслось в сознании фотографа. В тот же миг другое щупальце сорвало маску и, пока ныряльщик возвращал ее на место, осьминог успел затащить в нору его оранжевую фотокамеру. За свой трофей осьминог боролся с изобретательностью и ловкостью жонглера. Стоило посильнее дернуть, как спрут податливо расслаблял щупальце, державшее аппарат, при этом незаметно нацеливаясь на него другой «рукой». После пятиминутной схватки осьминог отступил, залез в нору и уставился на непрошеного гостя.

О этот завораживающий взгляд осьминога! Сколько людей испытали на себе его силу и, вероятно не выдержав, приписали спрутам «кошмарную кровожадность». Виктор Гюго, например, весьма изобретательно живописал жуткие пиршества осьминогов. В действительности же более или менее близкое знакомство с этими головоногими моллюсками произошло всего лишь лет тридцать назад, когда люди сконструировали хорошие акваланги. С помощью гидрокостюма и баллона с дыхательной смесью человек узнал, что осьминоги — создания робкие и чувствительные, не выносящие суеты.

«Зверь с глазами, заставляющими посмотреть в них вновь»,— говорит об осьминогах Мартин Д. Уэлс, один из немногих в мире специалистов. Он утверждает, что спруты вполне осмысленно следят за происходящим вокруг них. Об этом свидетельствует и Жак-Ив Кусто: «Если наблюдатель оказывается перед глазами крупного осьминога, он невольно испытывает нечто похожее на уважение, будто повстречал очень умного старого зверя».

Действительно, с точки зрения «интеллектуальной» развитости осьминоги — исключение' среди своих мягкотелых собратьев, всяких там улиток, хитонов и устриц. Октопусы — так зовутся осьминоги на латыни — выглядят на их фоне интеллигентными выскочками, обладателями весьма объемистого и развитого мозга, благодаря которому они и проникают в любые лабиринты и выпутываются из сетей. Кстати, мозг осьминога считается изысканным деликатесом, из-за чего октопусы стали объектом хищнического отлова.

Растет осьминог быстро, и если ему посчастливится дожить до старости, то достигает внушительных размеров. Но что такое даже самые большие спруты в сравнении с гигантскими кальмарами, которые охотятся, например, на кашалотов! О схватках кальмаров с китами неоднократно свидетельствова

ли «синяки» величинои с тарелку, которые на коже китов оставили присоски чудовищ. Случалось, двадцатипятиметровые кальмары, а возможно, и более крупные, нападали на небольшие суда, силуэт которых из глубины вод напоминает формы кита. Ну а средний трехгодовалый осьминог весит всего пятнадцать килограммов.

Но продолжим рассказ о приключениях бесстрашного фотографа. На риф Дискавери в Тихий океан он отправился, чтобы познакомиться с американским исследователем Джимом Косгровом и поснимать гигантских океанических осьминогов-октопу-сов. Дело это было для Фреда новым, и на первых порах он не переставал дивиться сноровке своего нового знакомого.

Во время первого же погружения Джим нашел логово осьминога, изловил его при помощи меловых белил и посадил в нейлоновую сумку. Затем исследователи взвесили и обмерили головоногого. Малыш весил четырнадцать килограммов, а длина щупальцев была всего сто двадцать пять сантиметров. Джим прикрепил к перепонке между щупальцами пронумерованную бирку и отпустил октопуса восвояси.

Следующая находка оказалась посо-лиднее. Аквалангисты минут пятнадцать боролись со здоровенным верзилой осьминогом, пытаясь оттащить его подальше от спасительных рифов. Хитрец многократно пытался улизнуть, прикидываясь побежденным, пускал облачка «чернил», но все уловки оказались тщетными. В конце концов он позволил затолкать себя в мешок и обследовать. Весил он немало — тридцать килограммов, а щупальца были редкостной трехметровой длины.

Как правило, спруты смиренно переносят эту унизительную процедуру по два, а то и по три раза, однако и среди них встречаются существа, обладающие чувством собственного достоинства. И раз попав в сумку, они навсегда уходят из неспокойного места. Впрочем, и остальных осьминогов домоседами не назовешь. В среднем через каждые два месяца они подыскивают себе новую нору в окрестных рифах.

В отличие от профессионала Косг-рова, Фреду Бавендаму везло меньше. Каждый раз, когда он оказывался в подводных лабиринтах один, осьминоги изобретательно прятались, принимая формы камней или водорослей. Все же он нашел подводную бухточку, где осьминоги вели себя повольготнее, но и там отыскать их было не просто.

Мало-помалу терпеливому ныряльщику удалось расположить к себе застенчивых отшельников. Сфера дозволенного постепенно расширилась до самых интимных сторон их жизни — питания и деторождения. Бавендам

\

заснял даже охоту октопуса. Завидя добычу, спрут замирает, как бы примериваясь, и его кожные покровы наливаются оранжевым пламенем. Затем осьминог внезапно бросается, как бы выстреливает свое тело в сторону жертвы, расправляет щупальца, причем присоски в это мгновение делаются матово-белыми, и хватает нерасторопного краба или креветку. Секрет мимикрии прост: белый цвет в воде почти незаметен, что позволяет осьминогу подобраться к жертве поближе.

И все-таки самые сильные впечатления остались у Фреда после той памятной схватки за фотоаппарат. «Он смотрел на меня как на знакомого,— вспоминал потом Бавендам.— В глазах его можно было легко различить роговицу, зрачок, радужку — все как у человека...»

По материалам журнала «Гео» подготовил С. БУРА

26