Вокруг света 1990-09, страница 51

Здравствуйте, любители фантастики!

После некоторой паузы мы вновь встречаемся на страницах журнала. В последние месяцы ваших писем было не так уж и много. Но вот пришло послание, которого я, признаться, давно ждал. Ведь должно же было оно появиться — Письмо Недовольного Читателя. Почта наконец доставила и его.

Итак, Николай Мухортов из Харькова, определив первые два рассказа рубрики как «не самые лучшие», заинтересовался — а в чем же роль ведущего! Если какие-то жюри в иных странах уже отобрали лучшие рассказы, чтобы присудить им премии, то зачем рубрику вести! «Выбор произведений представляется случайным,— продолжает Н. Мухортов.—...Очень все-таки хочется радикальной новизны рубрики фантастики в «Вокруг света». И дальше содержится призыв к редакции «искать способы резкого улучшения содержания новой рубрики! Время-то администрирования как будто в издательском деле закончилось...».

Узнаю активного фэна — любителя фантастики. Тут и априорное неприятие «официалыцины» в любом виде, и традиционная для фэна агрессивность (порожденная, конечно же\ благородной и истовой любовью к фантастике], и призывы к радикальности, и, увы, привычный уже грозно-предупреждающий пафос эпохи перестройки, граничащий — прошу меня извинить! — с демагогией. \

Должен разочаровать Николая Мухортова. Выбор рассказов в любом случае остается не за неким третейским судьей (читатель предлагает нам пригласить «экспертов из США»), а за редакцией. Любая рубрика в любом журнале — дело вкуса. Вкуса ведущего, вкуса редакции... (Я имею в виду, разумеется, тот вкус, который включает и оценку художественности, и смысловой анализ, и определенный культурный базис, и социальную позицию и т. д.) Ничего иного пока еще никто не придумал.

Далее. Выбор рассказов, пусть даже ранее кем-то отобранных, необходим. По разным причинам. Первая: площадь рубрики весьма мала. Вторая: хороших рассказов очень много — за прошедшие годы произведения, у нас не переводившиеся, слежались в мощные месторождения, которые только разрабатывать и разрабатывать. Третья: не все, получившее какой-ни-будь приз Там, кажется нам подходящим для публикации Здесь. Нет, не самоцензура. Все те же вкусы, о которых, как хорошо известно, можно спорить до бесконечности.

Еще одно огорчение для некоторых читателей: нам НЕ хочется радикальной новизны. «Вокруг света» — журнал с давними традициями, которые мы не считаем себя вправе нарушить.

Так что мы и впредь будем публиковать лишь те рассказы (из

отмеченных различными премиями], которые нам понравились. Мы постараемся знакомить читателей не только с фантастикой США: на планете есть еще немало стран, где живут интересные авторы. Мы будем выбирать новинки, но оставим за собой право делать и экскурсы в литературную историю — как близкую, так — прецедент уже был! — и в далекую.

А теперь об авторе предлагаемого рассказа.

Лусиус Шепард. Молодой американский автор (точный возраст, увы, неизвестен, поскольку в доступных мне американских энциклопедиях научной фантастики и книгах самого Л. Шепар-да дата рождения отсутствует]. Блестящий старт в литературе: первая публикация рассказа — 1983 год, первый роман — «Зеленые глаза» — выходит в издательстве «Эйс» в 1984 году, 1985 год — критика уже взахлеб пишет о «новой звезде», а Шепард публикует рассказ за раесказом и удостаивается, как молодой автор, престижной премии «Кларион» (о Кларионской школе научной фантастики я упоминал, когда рассказывал о Кейт Уилхелм|.

Рассказ «Охотник на ягуаров» прекрасно демонстрирует особенности художественного метода Шепарда. Время действия у него, как правило,— настоящее или близкое будущее. Место — чаще всего — берега Карибского моря или Мексиканского залива. Жанр — что-то среднее между научной фантастикой и фэн-тези.

Вот что писал о Шепарде американский критик Майкл Леви (это наша дань американским «экспертам», привлечения которых требует в своем письме Н. Мухортов): «Шепард удивительно последователен в выборе персонажей. Его герои — это бродяги, мечтатели... мужчины и женщины, которым некуда идти, у которых нет отчетливой цели и которые заканчивают свои дни на задворках цивилизованного мира. Многие их них становятся жертвами странных событий, истинный смысл коих ускользает и от них самих, и от нас... Шепард —очень талантливый писатель, и разбирать его творчество в нескольких строчках — значит сослужить ему плохую службу, но, по крайней мере, ясно одно: перед нами художник, воплотивший всю чуткость и ранимость горько разочарованного представителя контркультуры 70-х годов».

С неизменным уважением и благодарностью всем приславшим письма

Виталий БАБЕНКО, ведущий рубрики

ту женщину, которой она стала, а не ту девушку, какой она когда-то была. Но эта женщина умирала, пораженная той же болезнью, что и весь Пуэрто-Морада, и, возможно, любовь Эстебана умирала тоже.

Пыльная улица, на которой располагался магазин, проходила позади кинотеатра и отеля, и, двигаясь по дальней от моря стороне улицы, Эстебан хорошо видел две колокольни храма святой Марии Ондской, торчавшие над крышей отеля, словно рога огромной каменной улитки. Будучи молодым, Эстебан подчинился желанию матери, мечтавшей, чтобы сын стал священником, и три года про- ^х вел в этом храме, словно в заточении, готовясь к поступлению в семинарию под присмотром старого отца Гон-сальво. Об этом этапе своей жизни Эстебан жалел более всего, потому что академические дисциплины, которые/ он постиг, словно бы остановили его на полпути между миром индейцев и современным миром: в глубине души он сохранял наставления предков — верил в таинства колдовства, помнил историю своего племен^, стремился к познанию природы — и в то же время нш^&к не мог избавиться от чувства, что подобные взгляды либо отдают суеверием, либо просто не имеют в это^ мире никакого значения.

Дальше по улице размещался бар /«Атомика» — пристанище обеспеченной молодежи городка, а напротив стоял магазин, где продавалась аппаратура и предметы быта,— желтое одноэтажное оштукатуренное здание с опускающимися на ночь жалюзи из гофрированного железа. /

Когда Эстебан вошел в магазин, за прилавком, подбо-ченясь, стоял Раймундо Эстевес/ бледный молодой человек с пухлыми щеками, тяжелыми набухшими веками и презрительным изгибом губ/ Он ухмыльнулся и пронзительно свистнул. Через несколько секунд в торговом зале появился его отец, похожий на огромного слизня и еще более бледный, чем Раймундо. Остатки седых волос липли к покрытому пятнами черепу, накрахмаленная

4 «Вокруг света» № 9 /

рубаха едва вмещала нависающий над ремнем живот. Онофрио заулыбался и протянул руку.

— Как я рад тебя видеть! — сказал он.— Раймундо; принеси нам кофе и два стула.

Хотя Эстебан всегда относился к Онофрио неприязненно, сейчас он был не в том положении, чтобы проявлять свои чувства, и пожал протянутую руку. Раймундо, разозлившись, что его заставили прислуживать индейцу, надулся, принес и с грохотом поставил стулья, потом на-фочно пролил кофе на блюдца.

— Почему ты не хочешь, чтобы я вернул телевизор? — спросил Эстебан, садясь, и тут же, не в силах удержаться, добавил: — Или ты решил больше не обманывать мой народ?

Онофрио вздохнул, словно сокрушаясь, до чего же трудно объяснять простые вещи такому дураку, как Эстебан.

— Я придумал способ, который позволит тебе оставить телевизор без дальнейших выплат и тем не менее погасить задолженность.

Спорить с человеком, обладающим такой гибкой и эгоистичной логикой, было просто бесполезно.

— Чего ты хочешь? — спросил Эстебан.

Онофрио облизнул губы, напоминающие сырые сосиски, и сказал:

— Я хочу, чтобы ты убил ягуара из Баррио-Каролина.

— Я больше не охочусь.

— Говорил же я тебе, что индеец испугается,— сказал Раймундо, встав за спиной отца.

Онофрио отмахнулся от него и снова обратился к Эс-тебану:

— Это неразумно. Если я заберу коров, тебе так и так придется охотиться на ягуаров. Но если ты согласишься, тебе нужно будет убить только одного ягуара.

— Который убил уже восьмерых охотников.— Эстебан поставил чашку на стол и поднялся.— Это особенный ягуар.

49