Вокруг света 1990-09, страница 54

то непонятного текста. Но чарующая красота окружающей природы не трогала Эстебана. Он никак не мог забыть незнакомку. Воспоминание о том, как перекатывались пбд платьем ее бедра, когда она уходила по берегу, снова и снова всплывало в мыслях, а когда Эстебан пытался сосредоточиться на деле, картинка вспыхивала еще ярче и призывнее. Эстебан не мог понять, почему женщина так подействовала на него. Может быть, думал он, его задели слова незнакомки в защиту ягуара, ее способность вызывать в памяти то/ что он хотел оставить позади... Но тут пришло понимание, А Эстебану почудилось, будто его окутал ледяной покров.

В племени патука верили, что одинокого человека, которому вскоре суждено неожиданнр умереть, должен навестить посланниц смерти и, заменив семью и друзей, подготовить его к Ьтоцу событию. Теперь Эстебан не сомневался, что незнакомка и есть такбй Посланник и ее обманчивая прелесть предназначалась именно для того, чтобы привлечь внимание Эстебана к его неизбежной судьбе. Он снова рухнул в шезлонг, оцепенев от неожиданной догадки. iH то, что женщина знала о словах отца, и ее странные речи, и признание, что им о многом еще надо поговорить,— все это в точности соответствовало древним верованиям. Посеребрив пески побережья, поднялась луна в три четверти, а Эстебан, прикованный страхом перед смертью, все еще продолжал сидеть неподвижно.

...Несколько секунд он смотрел прямо на ягуара, прежде чем осознал, чтЬ видит перед собой. Вначале Эстебану показалось, будто на песок вдруг опустилась полоска ночного неба. Пото(м она шевельнулась, повинуясь поры-истому бризу. Но вскоре охотник понял, что это ягуар, верь медленно двигался, словно подкрадывался к жертве, затем высоко подпрыгнул, изворачиваясь в воздухе, и принялся носиться взад-вперед по пляжу: озерцо черной воды, стремительно переливающееся по серебристому песку. Никогда раньше Эстебан не видел играющего ягуара, и одно это уже изумляло, но больше всего охотник поразился тому, как точно воспроизвелись в жизни его детские сны. Словно он видел перед собой серебристую лужайку Луны и подглядывал за одним из ее волшебных созданий. Зрелище развеяло страх, и, как ребенок, Эстебан прижался носом к сетчатой двери, стараясь не моргать, чтобы не пропустить ни единого мгновения.

Спустя время ягуар наигрался и, крадучись, двинулся вдоль пляжа к джунглям. По его ушам и походке Эстебан определил, что зверь отправляется на охоту. Ягуар остановился у пальмы в пяти метрах от дома, поднял голову и принюхался. Лунный свет* струившийся сквозь листья пальмы, играл жидким блеском на его боках. Желто-зеленые глаза сверкали, словно Маленькие окна, манящие в другое огненное измерение. От красоты ягуара — самого воплощения совершенства — замирало сердце, и Эстебан, сравнивая эту красоту с бледным убожеством своего работодателя, с теми уродливыми принципами, что заставили его взяться за работу, начал сомневаться, что он когда-либо убьет этого зверя.

Весь следующий день Эстебан спорил сам с собой и надеялся, что женщина вернется. Он уже отверг мысль, будто незнакомка — посланница смерти, и решил, что само это заблуждение было вызвано таинственной атмосферой, царившей на побережье. Эстебан чувствовал, что, если женщина снова начнет защищать ягуара, он, пожалуй, позволит убедить себя. Однако незнакомка не появилась, и Эстебан, сидя «а песке и наблюдая, как солнце, играющее на волнах невероятными бликами, опускается сквозь темные слои оранжевых и лиловых облаков, снова осознал, что выбора у него нет.

Охотник дождался, когда взойдет луна, принял снадобье и лег под пальмой, где предыдущей ночью в последний раз видел я}гуара. В траве рядом с ним шелестели ящерицы, на лицо вспрыгивали песчаные блохи — он почти ничего не замечал, все глубже и глубже погружаясь в оцепенение, даруемое снадобьем. Пепельно-зеленые в лунном свете листья пальмы колыхались и шуршали над головой, а звезды, видимые в просветах, тревожно мерцали, словно бриз раздувал угольки. Эстебан растворялся в окружающем, впитывал запахи моря и гниющих ли

стьев, разносимые ветром по пляжу, вживался в этот ветер, но, услышав мягкие шаги ягуара, весь превратился во внимание. Сквозь щели полуприкрытых глаз он увидел зверя, сидевшего всего в дюжине футов от него: могучая тень, вытягивающая шею в его сторону. Потом ягуар принялся ходить кругами — каждый круг чуть меньше предыдущего,— и когда он исчезал из поля зрения, Эстебан с трудом останавливал в себе ручеек страха. Ягуар в очередной раз прошел со стороны моря — теперь уже совсем близко,— и Эстебан вдруг уловил его запах — сладковатый мускусный запах, напомнивший аромат плодов манго, оставленных дозревать на солнце.

Страх взметнулся в охотнике. Эстебан попытался заглушить его, уговаривая себя, убеждая, что этого не может быть. Ягуар зарычал, и звук острым лезвием вспорол мирный шепот ветра и прибоя. Поняв, что ягуар почуял его страх, Эстебан вскочил на ноги и взмахнул мачете. Стремительно повернувшись, он увидел, как зверь отпрыгнул назад. Закричав и снова взмахнув мачете, Эстебан бросился к дому, откуда вел наблюдение прошлой ночью. Проскользнув в дверь, он, шатаясь, вбежал в гостиную. Позади раздался треск, и, обернувшись, Эстебан успел заметить огромную черную лапу, вырывающуюся из путаницы лиан и порванной сетки. Эстебан метнулся в ванную, сел спиной к унитазу и уперся ногами в дверь.

Грохот у входа затих, и охотник подумал, что ягуар сдался.

Но тут верхняя панель двери буквально взорвалась от удара черной лапы. Прогнившие щепки полетели Эстебану в лицо, и он закричал. С рычанием в дыру просунулась гладкая морда ягуара: сверкающие клыки, бархатистая красная пасть. Почти парализованный страхом, Эстебан ткнул в сторону двери мачете. Ягуар отпрянул, но потом протянул в дыру лапу, стараясь уцепить охотника за ногу. Лишь по чистой случайности Эстебану удалось задеть ягуара, и черная лапа исчезла. Охотник услышал, как зверь рассерженно урчит в гостиной, потом, через несколько секунд, что-то тяжело ударило в стену за спиной Эстебана, и над краем стены появилась голова ягуара: он повис на передних лапах, пытаясь взобраться наверх, чтобы потом спрыгнуть в комнатушку. Эстебан вскочил на ноги и бешено замахал над головой мачете, рассекая лианы. Ягуар с мяуканьем отпрыгнул. Какое-то время он еще бродил, урча, вдоль стены, потом наступила тишина.

Когда сквозь лианы пробилось наконец солнце, Эстебан вышел из дома и направился берегом в Пуэрто-Морада. Он шел, опустив голову, и в отчаянии размышлял о мрачном будущем, ожидающем его после того, как он вернет Онофрио деньги; об Инкарнасьон, которая с каждым днем становится все ворчливее и ворчливее; о не столь знаменитых ягуарах, которых ему придется убивать, чтобы заработать хотя бы немного денег. Эстебан настолько погрузился в свои угрюмые мысли, что заметил женщину, только когда она его окликнула. Женщина в просвечивающем белом платье стояла, прислонившись к пальме, всего в десяти метрах от него. Эстебан вытащил мачете и сделал шаг назад.

— Почему ты боишься меня, Эстебан? — спросила женщина, приближаясь.

— Ты обманом выведала мой секрет и пыталась меня убить,— ответил охотник.— Разве этого недостаточно, чтобы испытывать страх? \

— Когда я перевоплотилась, я уже не знала ни^ /тебя, ни твоего метода. Знала только, что ты охотишься на меня. Но теперь, когда охота закончена, мы можем быть просто мужчиной и женщиной.

— Кто ты? — спросил Эстебан, не опуская мачете.

Она улыбнулась.

— Меня зовут Миранда. Я из племени патука.

— У людей из племени патука не бывает черной шкуры и клыков.

— Я из древних патука,— сказала женщина.— Мы обладаем способностью перевоплощаться.

— Не подходи! — Эстебан занес мачете над головой, и она остановилась всего в нескольких шагах, но чуть дальше, чем охотник был в состоянии дотянуться.

— Ты можешь убить меня, Эстебан, если пожелаешь,—

52