Вокруг света 1991-02, страница 65

Рафаэль СаВатини

КОЛУМБ

— Дьявол его побери!

— Это еще не все,— лицо канцлера посуровело.— Торквемада ¹ требует принятия закона об изгнании всех евреев из Испании.

— Пусть Сатана лично изжарит его на костре!

Сантанхель сжался в комок.

— Ш-ш-ш! Ради Бога! Людей сейчас сжигают и не за такие слова. Страстью тут не поможешь. Терпение. Терпение — наше единственное оружие.

— Терпением я сыт по горло. Сколько же можно еще терпеть!

Но потерпеть пришлось. Король и королева покинули Кордову, держа путь в Гранаду. Двор последовал за ними, Колон — за двором. Сначала в Севилью, потом — на зиму — в Саламанку, где Колон приобрел нового и очень влиятельного друга — доминиканца Диего Десу, приора монастыря святого Эстебана, наставника юного принца Хуана. Своим авторитетом Десу поддержал тех друзей Колона, что по-прежнему уговаривали их величества дать согласие на экспедицию в Индию. И возможно, добились бы своего, но вспыхнувший в Галисии мятеж заставил правителей Испании забыть обо всем другом.

В отчаянии от этой новой задержки Колон заявил, что все легионы ада ополчились на него, чтобы не дать выполнить волю Господню.

И вот более года спустя после первой аудиенции у королевы, на которую он возлагал столько надежд, Колон вновь прибыл со двором в Кордову, все еще ожидая решения своей судьбы. Все забыли о нем. И скоро придворные делились друг с другом стишками, где намерение Колона достичь востока через запад сравнивалось с возможностью попасть в рай через ад.

Один из таких стишков достиг ушей мессера Федерико Мочениго, венецианского посла при дворе их величеств, королевы Кастильской и короля Арагонского. И хотя в Испании о Колоне и думать забыли, в другом дворце сама мысль о возможности достичь востока через запад вызвала немалый переполох.

Глава 5. ДОЖ

Венеция того времени — в зените славы и богатства — недавно добавила к своим владениям Кипр, приобретя главный перевалочный пункт, а, следовательно, монопольное право торговли между Востоком и Западом. Правил Венецией Агостино Барбариго — элегантный, веселый, в чем-то даже легкомысленный. Но как правителя его отличали трезвый, расчетливый ум и обостренное чувство патриотизма. Барбариго шел на любые жертвы, по крайней мере, если жертвовать приходилось кем-то еще ради сохранения могущества Республики. С этой целью он внимательно следил за всем, что происходило при различных королевских дворах Европы, благо его агенты поставляли ему обширную и многообразную информацию.

Сообщение из Испании, полученное от мессера Мочениго, встревожило его светлость, поскольку перед ним вновь возникла проблема, которую однажды ему уже приходилось разрешать. Об этом-то он и думал, сидя со своим шурином, Сильвестро Саразином, возглавлявшим Совет трех, наводящий на всех ужас инквизиции Республики Венеция.

Они находились в одной из комнат Дворца дожей, которую Барбариго превратил в личную гостиную, роскошно обставленную, с любовно подобранными произведениями искусства, на которых мог отдохнуть глаз после многотрудного дня.

Вот и сейчас Саразин, низкий толстячок с желтым, как у турка, лицом и двойным подбородком, разгля-

¹ Торквемада (1420—1498) — с 80-х годов — великий инквизитор. Инициатор изгнания евреев из Испании (1492 г.). ft-—

-^

дывал последнее приобретение Барбариго — картину, изображавшую купающуюся Диану.

— Если ты ищешь себе невесту с такими формами, я, пожалуй, начну завидовать тому, что ты — дож. Леда, я полагаю,— он вздохнул,— а Богу, естественно, придется превратиться в лебедя.

— Это не Леда. Это — Диана. Возжелав ее, ты рискуешь стать вторым Актеоном. И даже если Диана пощадит тебя, тебе не избежать мести моей сестры.

— Ты переоцениваешь влияние вашей семьи,— насупился Саразин.— Виргиния — женщина благоразумная. Она не видит того, чего не следует.

Практически одногодки — лет сорока с небольшим,— внешне они разительно отличались: толстяк Саразин выглядел на свой возраст, а светловолосый стройный высокий дож, разодетый в небесно-синий атлас, сохранял очарование юности.

Дож поднялся, постоял, засунув большие пальцы рук за золотой пояс, на его губах заиграла саркастическая улыбка.

— Интересно, как далеко заведет тебя сладострастие? Мне тут сказали, что тебя видели в новом театре на Санти Джованни. Пристало ли это государственному инквизитору?

Синие, вылезающие из орбит глаза Саразина впились в дожа.

— Тебе сказали? Кто же? Наверное, твои шпионы? Больше никто не мог узнать меня. Да, я не могу отказать себе в удовольствии ходить в этот театр. Но не могу и допустить, чтобы меня там видели. Поэтому появляюсь в плаще и маске. И не стоит меня в этом упрекать. Я хожу туда по долгу службы.

Саразин не лгал. Театр, который открыл Анджело Рудзанте, привлекал зрителей необычностью пьес и постановок. Назывался он Зал Лошади, Ла Сала дель Ко-вальо, вероятно, потому, что располагался на маленькой площади, украшенной громадной конной статуей.

— Тебе не занимать усердия, когда работу можно совместить с удовольствием,— усмехнулся дож.— И что ты там увидел?

— Повода для неодобрения я не нашел. Они играют несколько комедий, не похотливее тех, что я видел во дворце патриарха. Есть у них канатоходец, от выступления которого замирает душа, восточный жонглер, пожиратель огня и девушка, совсем как райская дева в представлении мусульман.

— Бедная моя сестра! И что делает она, эта дева из Рая?

— Танцует сарабанду, заморский сарацинский танец, аккомпанируя себе какими-то трещотками, называемыми кастаньетами. Тоже, наверное, завезенными от мавров. Еще она поет под гитару, как соловей или одна из сирен, что завлекали Улисса.

Барбариго рассмеялся.

— Райская дева, соловей, сирена... Откуда взялось такое чудо?

— Мне сказали, из Испании. Песни у нее испанские, андалузские, кровь от них начинает быстрее бежать по жилам.

Веселость дожа сняло, как рукой.

— Из Испании? Ха! Как раз об Испании я и хотел с тобой поговорить. Я получил оттуда тревожные новости.

Саразин сразу подобрался.

— Насчет Неаполя?

— Нет, нет, речь пойдет о другом. Угроза эта еще неопределенная, но однажды она уже возникала. Шляется по свету один Лигурийский авантюрист, который утверждает, что может добраться до Индии западным путем.

— Сумасшедший,— на лице Саразина облегчение сменилось презрительной ухмылкой.— Сказки все это.

— Лигуриец утверждает, что у него есть карта, вычерченная самим Тосканелли из Флоренции.

11