Вокруг света 1991-05, страница 27

Сплав леса на Ловати.

Во дворе Вознесенского монастыря.

мент с грифом «Секретно!» и заключение. В «Деле» находились также сегодняшний запрос городского архива Великих Лук в информационный центр МВД, ответы из Карелии и Архангельской области.

На этот документ я вышла, когда, приехав в Великие Луки, познакомилась с множеством людей, которые так или иначе сталкивались с именем Карчевского.

А начались мои розыски с небольшой заметки «Первый фотограф» в газете «Великолукская правда». В ней рассказывалось о Дмитрии Григорьевиче Карчевском, купце второй гильдии, фотографе-любителе, который оставил более двухсот фотографий Великих Лук начала века. В 60-х годах альбом Карчевского, как сообщалось, передал городскому краеведческому музею врач Виталий Дмитриевич Кляровский. Заметка была подписана: «В. Орлов, учитель истории школы № 5».

Воскресенье. Жаркий полдень. Доцветают липы. На газонах — розы, розы... Неподалеку от гостиницы — газетный киоск. Спрашиваю путеводитель по городу.

— Нет и не было,— сухо отвечает киоскерша.

— А карты — города, района, области?

— Нет и не было.

— Но ведь через Великие Луки едет множество людей —^ кто в Псков, кто в Пушкиногорье...

Киоскерша, которой я, наверное, просто надоела, протянула книгу «Великие Луки. Очерки истории», 1986 года издания. Полистала. Ничего о Карчевском...

Вышла на берег Ловати, на мост — город лежал передо мной, разрезанный быстрой и довольно широкой рекой. Набережные, застроенные современными домами, привычная сетка улиц — его внешнюю незамысловатость скрашивали лишь зелень и блики солнца на воде. Да оплывшие от времени валы — холмы, увенчанные стелой, на левом берегу. То были остатки старинной крепости: Великие Луки впервые упоминаются в летописях 1166 года. Я почувствовала близкое дыхание истории, но меня не оставляла мысль о фотографиях Карчевского, о музее.

Прохожие показали мне его: белый домик, спрятавшийся в густой зелени деревьев,— он стоял на правом берегу, напротив холма со стелой. Зарешеченные окна, большой замок на двери. Тишина...

Уже потом я узнала историю музея.

...Его создали в 1953 году, в бывшем доме священника Троицкого монас

тыря. Дом был построен в 1837 году и чудом сохранился после войны, точнее, уцелели лишь стены и фундамент. Дом привели в порядок, и музей обосновался в нем, хотя, конечно, это здание, самое старое в городе, не было для него приспособлено: отопление печное, нет воды и минимальных удобств, фонды хранятся в подвалах. Но тогда выбирать не приходилось: город был разрушен войной дотла. Так жил музей десятилетиями в негодном помещении, пока в 1989 году после визита очередной комиссии его не закрыли, пообещав взамен внушительное здание банка. Но когда это будет? Никто не дает ответа: новое здание для банка еще не построено. И все это неопределенно долгое время город (более ста тысяч жителей и множество туристов) будет обходиться без одного из своих немногих культурных центров. Музея нет, театр на ремонте... Впрочем, все, похоже, уже примирились с этим.

В закрытом для горожан музее еще работают научные сотрудники, они-то и встретили меня на следующее утро.

— Вы говорите, альбом Карчевского?— уточняет Галина Константиновна Светланова, заведующая фондами.— Я работаю в музее уже восемь лет и не помню такого альбома...

После паузы, которая показалась мне бесконечной, Галина Константиновна спокойно сказала:

— Есть просто фотографии Карчевского. Впрочем, Карчевского ли? Документально это не подтверждено. Но числятся они как работы Дмитрия Григорьевича Карчевского. Неясно — и кто передал фотографии, говорят, Кляровский. Но опять же никаких подтверждений...

Галина Константиновна уходит и вскоре возвращается с пачкой фотографий. Одни — маленькие, желто-коричневые, сероватые, выцветшие; другие — более четкие, переснятые недавно. Всматриваюсь в лица, одежды, здания, уличные сценки...

Фотография, снятая с колокольни: одноэтажный, деревянный городок, утопающий в зелени; парят купола церквей и шпили колоколен. Базарная площадь, запруженная народом. Торговые ряды, телеги, ярмарочная карусель... Мужики в тулупах греются . у костра, прямо на площади. Орущая толпа: черная сотня вышла на улицу. (Было, было и такое в тихих уездных городках!) Пожарная команда: пожарники в касках, тяжелые упитанные лошади. Нищие на паперти. Похороны. Молящиеся на крепостном валу. Заготовка льда на Ловати. Фигуры в тулупах у полыньи: повозка провалилась под лед.

А сколько фотографий городских строений! Троицко-Сергиевский монастырь. Костел. Синагога. Покровская церковь. Пожарная каланча. Народная библиотека-читальня. Го

родская дума. Окружной суд. Железнодорожные мастерские...

Всего десять лет — с 1901 по 1911 год — создавал Карчевский свою фотолетопись. Но как многое сумел подметить и сказать! Особенно для взгляда сегодняшнего. Чувствовалось, он спешил на события с истинно репортерской страстью — и успевал! Он подсматривал сцены каждодневного быта, а чутье художника позволяло ему подниматься до образности, до обобщения. Некоторые фотографии: «В рождественскую ночь», «Сплав леса на Ловати», «Суд» и другие — смотрятся сегодня не только как сюжеты прошлого Великих Лук, но и как российской провинциальной жизни вообще. Карчевского называют фотографом-лю-бителем, я бы назвала — фотобытописателем дореволюционной России.

Забегая вперед, скажу, что через несколько дней, работая в городском архиве, я познакомилась с интереснейшими трудами Андрея Павловича Лопырева — рукописью «Воспоминания о Великих Луках»¹ и фотоальбомом в двух томах «Старые Великие Луки». Многие фотографии были мне уже знакомы: под ними стояла подпись: «Д. Г. Карчевский». Но автор и составитель альбома снабдил все фотографии подробными подписями: Андрей Павлович жил в Великих Луках с 1909 по 1926 год и прекрасно помнил, что где тогда находилось. Лучшего комментатора сюжетов Карчевского, право, найти было трудно.

Вот как Лопырев описывает свою первую встречу с городом:

«Городок был по-провинциальному тих. На центральных улицах еще могли иногда продребезжать извозчичья пролетка или прогромыхать огромными колесами ломовик, но на остальных царила сельская тишина. Большинство улиц были немощеными, вдоль проезжей части тянулись заросшие травой канавы...

Мы проехали мимо большой и пустынной в этот день Конной площади; в конце Торопецкой улицы свернули налево, на Смоленскую, одну из самых длинных в городе, затем направо, на главную улицу — Троицкую, и выехали на Вознесенскую площадь...

Два корпуса Торговых рядов делили большое пространство в центре города на Вознесенскую площадь и ближе к реке — Торговую...

Прямо перед нами, на Торговой площади, поднималась к небу над крышами многочисленных ларьков и лавок самая старинная и самая большая в городе Троицкая церковь».

...В базарные дни — а их было три в неделю площадь с раннего утра заполняли возы с товарами, которые везли крестьяне из соседних дере

¹ Сокращенный вариант рукописи вышел в Лениздате в 1985 году. Книга А. П. Лопырева называется «Город моего детства».

25