Вокруг света 1991-12, страница 4

следние два века облик города изменился очень незначительно.

Узкие улочки вымощены крупным булыжником; замшелые стены домов достигают метровой толщины. Кое-где на черепичных крышах виднеются гнезда аистов. Сохранилась и городская стена со знаменитой Шмидовой башней; последнюю осаду она выдержала в 1704 году.

В тенистых внутренних двориках под тяжестью обильных плодов гнутся ветви орешников и яблонь. Вокруг тихо — здесь мало машин. И очень легко представить, как в эту тишину врывается стук копыт по камням, и свирепые всадники со сверкающими саблями в руках мчатся по тихим улицам, сея смерть. Постоянная готовность к самообороне была в те времена главным и необходимым условием выживания. Тот, кто пытался уклониться от борьбы, неминуемо погибал.

Подобные картины живо встают перед глазами при чтении старинных хроник. Среди ужасов непрерывных войн трудолюбивые монахи сохраняли достаточное мужество и спокойствие, чтобы заносить на бумагу все, что удавалось узнать о происходящих вокруг событиях. Эти описания сохранили для грядущих веков массу бесценных подробностей. Именно по монастырским летописям удалось воссоздать облик реального, исторического Дракулы.

Родился ли будущий господарь Валахии Влад III в доме, именуемом ныне «домом Дракулы», —неизвестно; зато установлено, что в этом доме жил его отец, князь Влад Дракул. Как нетрудно догадаться, «Дракул» по-румынски означает дракон — князь Влад состоял в ордене Дракона, ставившего своей целью покорение неверных с последующим обращением их в христианство. И было у князя, как в сказке, три сына. Но прославился лишь один из трех.

Он был далеко не красавцем — по мнению современников, Влад был самым безобразным из братьев. Единственный аутентичный портрет, сохранившийся в тирольском замке Ам-брас, скорее всего приукрашен; но жестокий рот, холодные глаза князя все же могут дать некоторое представление о характере человека, изображенного на полотне. При среднем росте он отличался огромной физической силой. Его слава великолепного кавалериста прогремела по всей стране — и это во времена, когда люди с детских лет привыкали к коню и оружию. Кроме того, Влад III прекрасно плавал, что также было немаловажным навыком, если вспомнить, что рек тогда было столько же, сколько и теперь, а вот мостов через них — гораздо меньше; новых не строили еще со времен римлян. Так что воин, не умевший своими силами быстро переправиться через поток, оказывался в очень невыгодном положении.

Не исключено, что внешность сыграла свою роль в формировании патологической жестокости Влада III. Как бы то ни было, лицо на портрете неплохо согласуется с образом, встаю

щим со страниц хроник. Мы видим богато одетого темноволосого человека с глазами навыкате; большие выхоленные усы не скрывают чувственного выреза ноздрей, выдвинутый подбородок и оттопыренная нижняя губа придают лицу упрямо-презрительное выражение. Глаза темные, равнодушные, видевшие, по преданию, любого насквозь.

Надо отметить, что по понятиям своего времени Влад был истинным рыцарем: храбрый воин и умелый полководец, глубоко религиозный, в своих действиях всегда руководствовавшийся нормами долга и чести. А как государственный деятель он придерживался принципов, против которых едва ли можно возразить даже сегодня: освобождение страны от иноземных захватчиков и ее объединение, развитие торговли и ремесел, борьба с преступностью. И во всех этих областях в самые сжатые сроки Влад III добился впечатляющих успехов—но какими методами!

Хроники повествуют, что во времена его правления можно было бросить на улице золотую монету и подобрать ее через неделю на том же месте. Никто не осмелился бы не то что присвоить чужое золото, но даже прикоснуться к нему. И это в стране, где за два года до того воров и бродяг было не меньше, чем оседлого населения — горожан и земледельцев! Как же произошла такая невероятная метаморфоза? Очень просто —в результате проводившейся Владом III политики планомерного очищения общества от «асоциальных элементов». Суд в его времена был простым и скорым: бродягу или вора, независимо от того, что он украл, ждал костер или плаха. Та же участь была уготована всем цыганам, как заведомым конокрадам и вообще людям праздным и ненадежным. Массовые казни — испытанный способ остаться в памяти потомков; до сих пор большинство устных преданий о Дра-куле сохранилось именно в цыганских таборах. В них нередко вкраплены вполне реальные исторические эпизоды, как, например, история постройки личной цитадели Влада III — крепости Поэнари. Это было почти пять с половиной веков назад: Тепеш захватил всех богомольцев, сошедшихся в Тир-говисте из окрестных сел на праздник Пасхи, и объявил, что никто из них не вернется к родному очагу, пока не будет построена крепость. Несчастные знали, что с Владом шутить не стоит, и работа закипела. По преданию, к моменту окончания стройки все они были голыми: их одежда износилась от непосильного рабского труда от восхода до заката, а на покупку новой у них не было денег — князь, естественно, рабочим ничего не платил.

Но стены, построенные с помощью насилия и обмана, не смогли защитить своего свирепого владельца. В 1462 году турки после долгой осады взяли приступом замок Поэнари, а затем разрушили его. Влад сумел бежать из осажденной крепости и ускользнул от врагов; жена князя, не желая попасть в

руки победителей, не менее жестоких, чем ее супруг, бросилась с башни.

Теперь об этих событиях напоминают лишь белеющие на скале руины да прозвание «река принцессы», сохранившееся за бурным потоком Аргеса.

Теперь следует сделать небольшое этимологическое отступление. Для дальнейшего повествования важно знать, что означает прозвище, под которым вошел в историю Влад III.

«Цепеш» — имя существительное, в буквальном переводе значит «сажа-тел ь на кол».

Заостренный кол в качестве орудия казни — одно из самых жутких изобретений средневековья, заимствованное европейцами у турок. Кол загоняли в тело лежащей жертвы ударами молота или же, наоборот, «насаживали» на неподвижно закрепленное острие осужденного, привязанного за ноги к упряжке лошадей. Поднаторевшие в своем ремесле палачи умели провести эту процедуру столь ловко, что наконечник кола выходил из-под лопатки, не пронзив по пути жизненно важных органов, и описаны случаи, когда несчастная жертва корчилась на вкопанном в землю колу много суток, пока смерть не прекращала страдания.

Именно это средство было любимым орудием Влада III, с помощью которого он проводил свою внутреннюю, а иной раз и внешнюю, политику. Десятки тысяч людей по воле Влада Тепеша приняли эту мученическую смерть, с которой не сравнится даже распятие.

Большинство казненных составляли пленные турки, а также цыгане — господарь Влад не жалов&р праздношатающихся бродяг. Но та же кара могла постигнуть любого, кто был уличен в самом незначительном преступлении. В этом — разгадка неслыханной и не имеющей аналогов в мировой истории повальной честности населения Валахии в середине XV века. После того, как тысячи воров погибли на кольях и сгорели в пламени костров на городских площадях, новых охотников проверить свою удачливость уже не находилось.

Надо отдать Тепешу должное: в своем палаческом усердии он не давал поблажки никому, независимо от национальности или общественного положения. Всякого, кто имел несчастье навлечь на себя княжеский гнев, будь то турок или немец, трансильванец или серб, ожидала одинаково странная участь. Кол оказался также весьма эффективным регулятором экономической деятельности: когда несколько семиградских купцов, обвиненных в торговле с турками, испустили дух на рыночной площади в Шес-бурге, сотрудничеству с врагами веры Христовой пришел конец.

Можно только поражаться долготерпению народа, в течение почти десяти лет управлявшегося подобным государем. Но для того, чтобы понять «феномен Дракулы», надо учитывать существование постоянной внешней угрозы, висевшей над придунайскими странами в XV веке.

2