Вокруг света 1992-07, страница 17

раздуваются от гордости за свою звездно-полосатую нацию да за удачливые «бури в пустыне».

Одного из таких «пушкарей» в теннисной майке мы заметили, проплывая вдоль берега, где темнели очертания богатых домов. «Эй, ребята,— крикнул «пушкарь»,— чего уставились? Помогите-ка лучше мне развернуть эту гаубицу!»

Мы причалили и направились к нему, не обращая внимания на свистящий шепот Майка: «Это же сам Боб Канджил!» Отреагировали мы примерно так, как повел бы себя наш американский друг, если бы в России ему показали человека и прошептали: «Это же сам^Артем Тарасов!» Да, для штата Нью-Йорк и особенно для Сиракьюс имя Боба Канджила что-то значило. Мы же просто помогли хозяину виллы развернуть его домашнюю гаубицу, пальнуть из нее, а затем, получив приглашение на вечер, заглянули в скромный дом человека, чье имя входит в список ста самых богатых людей Америки.

Боб, несмотря на свое миллионер-ство, оказался вовсе не задавалой — отличный пятидесятилетний паренек с хорошим чувством юмора. Есть свое очарование в «селф-мейд-менах» — миллионерах первого поколения,—не успевшие изуродовать свое поведение аристократическим снобизмом, эти люди по-прежнему ценят старых друзей, хорошую выпивку и никогда не комплексуют по поводу своего поверхностного образования.

— Это не беда, что я не читал «Войну и мир» старика Толстого,— говорил Боб, прогуливая нас по укромным уголкам своей виллы — В крайнем случае, моя дочь Рут перескажет мне любую сцену из романа. На то я вкалывал всю жизнь, чтобы дети мои могли изучить литературу как следует.

Насчет «вкалывания» Боб Канджил не перегибал. Еще будучи двадцатилетним выпускником колледжа, выросший на скудном конторском пайке отца Боб мечтал о собственном деле и однажды решил купить у города Сиракьюс бросовые земли — фабричные пустыри у загаженного промышленниками озера на городской окраине и построить там торговый центр.

— Когда я пришел в банк и попросил ссуду на 14 тысяч, — вспоминал он,— банкир катался от хохота два часа. В те времена 14 тысяч были достаточно серьезной суммой для того, чтобы отдать их безвестному молокососу. А на третий час я убедил его. Через полгода я превратил эти деньги в 70 тысяч. А еще через пару лет уже сам стал давать городу в долг.

Идея торговых центров оказалась настолько плодотворной в середине пятидесятых, что дело Канджила разрасталось, как снежный ком. Неутомимый предприниматель уничтожил само понятие «пустырь» в своем городе — всюду, как грибы, росли магазины, парки отдыха, автостоянки. На сегодня в ведении канджиловской компании «Пирамида» 17 крупных торгово-развлекательных центров —

моллов и тридцатипятитысячная армия сотрудников. На деньги си-ракьюсского креза построен огромный онкологический центр, а для местных самородков основан специальный стипендиальный фонд.

Боб давно перешагнул черту богатства, которое можно истратить при жизни, и теперь трудится скорее по инерции. Хорошенькая «инерция» — день миллионера начинается в 4.30 утра. В 5.45 проходит первая планерка. К 13.00 заканчиваются дела с местным отделением и начинается работа с филиалами компании по стране. При всей своей занятости Боб успевает следить за огородом на вилле — его маленькое хобби — и время от времени летать на охоту в какую-нибудь экзотическую часть света — в Сибирь, например. Правда, ненадолго...

— Хотите попробовать стать миллионерами? — лукаво прищурился Боб.- Приходите завтра в контору — я покажу, с чего начинается миллион в этой стране.

На следующий день мы явились в офис «Пирамиды», расположенный в здании бывшей городской почты. Боб недавно откупил приходящее в упадок строение и, как обычно, сделал из него «конфетку».

— Отправляйтесь в мой молл «Карусель»,— вместо приветствия сказал Боб — Там вас уже ждут.

Заместитель Боба — распорядитель большого кафетерия действительно ждал нас с... тряпками и швабрами.

— Работа для вас несложная: нужно все время следить за порядком в зале, поддерживать чистоту и относиться к каждому клиенту как к Господу Богу. Мы платим за эту работу 5.75 в час. Это весьма неплохо для начала.

Что ж, отказываться было поздно, и мы, засучив рукава, принялись зарабатывать свой первый честный доллар.

За четыре часа работы мы познакомились со всей бригадой, работающей на этаже, научились смахивать крошки со стола одним движением, чуть было не показали образец «советского сервиса» одной чересчур дотошной клиентке (слава Богу, сдержались) и в конце рабочего дня, чуть-чуть усталые, поужинали какой-то китайской снедью вместе с интернациональной бригадой «нашего» этажа и получили конверты со своей «получкой» — по 23 доллара на брата. Или, если угодно, по 2300 рублей.

Ну что же, первый шажок в сторону миллионерства сделан.

ДЖИМ, КОТОРЫЙ ЧИТАЛ «ТИХИЙ ДОН»

Откровенно говоря, не хотелось покидать Сиракьюс, но впереди нас ожидала целая страна, поэтому через пару дней мы засобирались.

Майк вывез нас далеко за пределы города и остановился возле маленького частного аэропорта. «Отведаем «полетного завтрака»?» — предложил Майк.

Что такое «полетный завтрак»? Оказывается, у местных жителей появи

лась традиция завтракать по воскресеньям в ангаре, переоборудованном в большую столовую. За три доллара ты получаешь огромную тарелку, куда тебе накладывают яичницу, колбасу, блины, и все это подается с неограниченным количеством кленового сиропа и апельсинового сока. Авторы традиции коллективных завтраков на воздухе — местные пожарные, которые сами же готовят и сами обслуживают посетителей, поддерживая таким образом скромный бюджет своей команды. После завтрака можно полетать на самолете, поучаствовать в экспресс-лотерее или просто «потусоваться» по летному полю в поисках знакомых.

И вот мы снова на дороге. После остановки в Сиракьюс мы успели расслабиться и забыть, для чего, собственно говоря, прибыли в Штаты. Ничего, грохот пролетавших мимо машин быстренько вернул в прежнее состояние. Шоссе № 20, ведущее в сторону озера Эри, считается провинциальным: движение здесь потише, народ ездит в основном на сравнительно небольшие расстояния, но зато эта дорога — в самый раз для автостопа. Здесь нет запретительных табличек, и машинам позволено тормозить где угодно.

Сначала мы проехали с грубоватого вида мужиком на пикапе до заброшенного пустыря, где рабочие воздвигали брезентовый шатер «шапито» и разные мелкокалиберные павильончики. «Ярмарка будет»,— прояснил водитель, который оказался прорабом этих строителей. Те давно поджидали своего начальника — он привез зарплату. Мы привыкли представлять себе американских рабочих в виде ловких громил в фасонистых комбинезонах. Эти же больше напоминали наших соотечественников — плохо выбритые, изрядно оборванные, они слонялись по территории будущей ярмарки и не особенно реагировали на окрики прораба. Да и тот не слишком наседал на них — понимал, что день зарплаты — считай, потерянный для работы.

Получив деньги —не слишком густо, в среднем, из расчета по 6—7 долларов в час,— рабочие тут же оживились и, тревожно поглядывая в сторону поселкового магазина, стали потихоньку исчезать с объекта. Все как у нас.

— Билл,— окликнул хозяин увальня в грязной рубахе, — держи ключи, отвезешь русских до перекрестка.

И показал в нашу сторону. Билл чертыхнулся, но в машину полез.

Пока он вез нас на хозяйском пикапе, его подручный — парнишка лет восемнадцати — просто умирал от любопытства:

— А какой язык в России? — спрашивал он —А деньги у вас какие? На сколько часов разница между нами? А зима у вас бывает?

Высадившись из пикапа, мы долго дежурили на дороге, пока не остановился старомодный фургон типа микроавтобуса — «вэн», по-американски.

— Вы далеко, парни? — спросил во

15