Вокруг света 1992-07, страница 18

дитель — долговязый старик в соломенной шляпе.

— Для начала — до Ниагарского водопада, а там — посмотрим.

— Понятно,— кивнул он,— чувствую, что вы не спешите, значит — поедем ко мне, отведаем пиццы. Меня зовут Джим, а живу я в соседнем городке — Канандейгуа.

Мы даже слегка остолбенели от неожиданного гостеприимства, а потом я понял, что после неласковой встречи в Нью-Йорке нам должно везти на хороших людей.

Джим, шестидесятилетний пенсионер, всю жизнь прожил в крохотном местечке с замысловатым индейским названием Канандейгуа. В молодости служил в Корее, работал на флоте — объездил весь мир, затем занимался бизнесом — торговал запчастями к станкам, неожиданно заболел, вышел на пенсию, жить стал скромнее, а после развода с женой и последующего раздела имущества окончательно разорился. Сейчас он одинокий пенсионер с тысячедолларовым пособием. Казалось, жизнь окончательно загнала его в угол, однако, как признался Джим, он только начал по-настоя-щему жить — долгов перед обществом у него нет, наоборот, теперь платят ему, нет долгов и перед семьей. Он может целыми днями разъезжать по окрестностям и наслаждаться природой либо сидеть дома — читать книги и слушать музыку. Есть у Джима маленькое хобби — музей «плохого искусства», иными словами, сарай с китчевыми картинками на манер наших «самопальных» ковриков с лебедями.

Все это мы узнали, сидя на кухне Джима, покуда он суетился у плиты: «Ну как пицца?» «Угу»,— отвечали мы и застенчиво подкладывали себе по очередному куску.

— Джим, а почему вы не боитесь двух бродяг, неизвестно куда едущих? — спросил я.

— Ну, во-первых, вы — русские, а я не часто слышал о русских бандитах, шастающих по дорогам штата Нью-Йорк. А во-вторых, у вас до того туго набиты рюкзаки, что даже если вы и захотите украсть что-нибудь в моем доме, вам просто некуда будет это засунуть. Если не торопитесь, оставайтесь у меня до утра, а я покажу вам наши края.

На Джимовом «вэне» мы поехали на озеро, и там наш водитель устроил скандал мальчишке-спасателю, который развопился в мегафон, когда мы поплыли за буйки в поисках приличной глубины.

— Сопляк! — негодовал старик-Джим Юткинс переплывал эту лужу, еще когда твои родители писали в штанишки, а в Канандейгуа и слыхом не слыхивали о каких-то вонючих спасателях!

Пришлось уступить юному защитнику федеральных законов. Мы вернулись на берег, а затем покатили на «вэне» по лесным дорожкам вокруг озера Канандейгуа, через местные виноградники к маленькому парку на

вершине горы. Там Джим притормозил.

— Здесь случаются отличные закаты,— сказал он.

Мы сели на скамейку. В пронзительной лесной тишине старый американский вояка и двое русских провожали солнце, которое исчезало за кромкой американских гор, чтобы осветить просторы России. Вечером мы исследовали библиотеку Джима и страшно удивились, обнаружив двухтомник Шолохова «Тихий Дон».

— А-а, занятная книжка,— оживился Джим,— после нее кое-что становится ясным в вашей истории, но еще больше — непонятным...

У ОЗЕРА

Утром, после завтрака, в доме объявились две хорошенькие журналистки из местной газетки. Оказалось, старикан успел похвастать по телефону их редактору, своему хорошему знакомому, что в доме Джима Юткинса остановились двое русских путешественников.

После интервью Джим настолько растрогался (в завтрашнем номере весь город прочитает имя Юткинса!), что предложил подбросить нас аж до Ниагарского водопада — а это, как никак, 100 миль! Знай наших, дескать!

Ниагара немного разочаровала: мы ожидали увидеть царство могучей водной стихии и девственного леса — свидетеля неспокойной истории индейских племен, а вместо этого затерялись среди искусственного хаоса стекла, бетона, строений КПП на американо-канадской границе и мельтешащих повсюду японских туристов.

На водопаде мы с точностью повторили ситуацию, описанную Стейнбе-ком в «Путешествии с Чарли»,—попросились на канадскую сторону, но пограничник отказал и отправил с нашими паспортами по кругам бюрократического ада. Пришлось воздержаться от похода через пограничный мост.

За городом Буффало мы расстались с Джимом, снова оказавшись на хайвэе № 20.

Долго не было машин, и вдруг притормозил пикап с тремя подростками. Ох уж эти по всему миру одинаковые шестнадцатилетние, которые на дух не выносят чужаков.

— Далеко едем? — грозно напыжился самый мелкий из них.

— Далеко — в Мичиган,— отвечаем, стараясь вызвать уважение у местных хулиганов к нашим неблизким маршрутам.

— А сами откуда? — поинтересовался сидевший за рулем очкарик, сплевывая для форсу.

— Из России.

— Ясно, поехали с нами.

Мы забрались в кузов. Пикап катил по шоссе, а затем неожиданно свернул на какой-то проселок. Трое в кабине что-то с жаром обсуждали. Мне этот маневр не понравился.

— Эй, вы не заблудились? — постучал Стае в кабину.

Машина остановилась, и все трое вылезли из нее. Дурацкая ситуация — неужели придется драться с молокососами из американской глубинки?

— Значит, вы русские? —с ехидством спросил «мелкий», явный заводила гоп-компании —А ну-ка скажи чего-нибудь по-русски!

Мы переглянулись, Стае усмехнулся и произнес длинную тираду хорошо подобранных русских выражений, самым нейтральным из которых было: «Ты, маленький говнюк!»

Хулиганы были просто зачарованы.

— Да, это похоже на русский язык,— сказал очкарик — Я что-то подобное в одном фильме слышал.

Наши попутчики тут же впали в миролюбивое настроение. Они прокатили нас еще миль десять по шоссе до индейской резервации, куда сами постоянно ездили заправлять машину и попить пива — в резервациях все гораздо дешевле из-за отсутствия налогов. Предложили выпить с ними, но мы вежливо отказались — хотелось поскорее двигаться на Запад.

Остановив еще парочку машин, в тот вечер мы добрались до небольшого национального парка на берегу озера Эри. Сначала я предложил поставить палатку прямо в лесу, но затем мы решили побродить до темноты по парку. А выбрели мы как раз туда, куда нужно — в кемпинг.

Кемпинг — это то самое место, где законопослушные американцы ставят палатку, оплатив предварительно кусочек земли десятью долларами. Взращенные в стране ничейной собственности, мы не могли преодолеть этот психологический барьер — как это возможно платить за квадратный метр травы? И мы не заплатили. Дождавшись темноты, просто прокрались на территорию кемпинга и поставили палатку в укромном месте, надеясь, что нас никто не заметит.

Все-таки недооценили мы развитой капитализм — нас очень быстро вычислил обходчик кемпинга — миловидная студентка Джилл:

— Ой, ребята,—удивилась она,—а на чем вы въехали сюда, что я вас проглядела?

— А мы, собственно говоря, не въехали — мы вошли.

То, что кто-то мог путешествовать без своих «колес», Джилл страшно удивило, но еще больше ее поразило, что эти «кто-то» прибыли из России. Нам милостиво было позволено остаться без всякой оплаты («Хозяин все равно уже уехал»), и более того — Джилл принесла миниатюрную вязанку чистеньких дров:

— Давайте, что ли, костер разведем.

Оказалось, дровами для костра торгуют сотрудники кемпинга. Джилл просто стянула со склада дрова, чтобы сделать жизнь двух русских бродяг чуточку светлее.

Я чиркнул спичкой. Аккуратные полешки вспыхнули мгновенно — поди, какой-нибудь дрянью пропитывают для лучшей горючести,— я едва успел заметить ярлычок на торце одной из чурок — «цена 5 долларов». Господи,

16