Вокруг света 1993-10, страница 62

Я попробовал остановить его:

— Говоришь, мост между духом и материей? Но что это значит, объясни!

Мне ответила Марта; с чувством явного преклонения перед профессором она сказала:

— Я внесла лишь скромную лепту. Я была катализатором, не больше. А подробности, что я сообщила вам, профессор, и материалы, которые легли в основу вашего гениального открытия, известны с незапамятных времен. Раньше я пробовала заинтересовать и других ученых, но без толку: никто из них даже представить не мог, как это можно осуществить, а вам, профессор, удалось. Для этого нужен был человек незаурядный.

— Верно! — воскликнул Трувер, опять потирая руки.— Верно! Нужен был незаурядный ум, точнее — гений, способный мыслить широко и по-новому... Марта, мы непременно должны отпраздновать этот великий день с нашим другом Венсеном, которого привела сюда счастливая звезда. Шампанского!.. Да, но каким ветром тебя все же к нам занесло? Чем ты занимаешься в жизни — вообще? — Немного успокоившись, он впервые снизошел до удивления нашей и впрямь необычной встречей.

Я вкратце поведал ему о себе: сказал, что я журналист и теперь отдыхаю после болезни и что, если б у меня не забарахлила машина, мы бы вряд ли встретились. Он слушал меня с безразличным видом. Пока Марта ходила за шампанским, я продолжал свои расспросы:

— Чтобы разделить твою радость, позволь сначала узнать, что за необыкновенное открытие ты сделал в этом заведении?

— Скоро узнаешь,— сказал он — Уж коли наверху решили, значит, можно выкладывать все начистоту. Спешить некуда. КПД превосходный, так что мое присутствие на станции не обязательно.

— КПД? Станция? — удивился я — До сего вечера я, как и все местные, считал, что это психиатрическая больница.

— И то, и другое, синтез одного с другим... Марта, надеюсь, дети без вас обойдутся?

— Думаю, да, профессор. У Алике, правда, был серьезный сбой. Но вроде обошлось.

— Алике? Сбой? — недоуменно произнес я — Но почему вы все время говорите какими-то загадками?

— Слышал удары — стены так и ходили ходуном? Это все Алике. К сожалению, у нее действительно бывают сбои — приходится бороться. У этой девочки просто феноменальные способности. Но она доставляет нам массу хлопот. Однако скоро все войдет в норму.

— Умоляю, пощади мое невежество. Говори яснее.

— Тогда за стол! — скомандовал профессор, захватив шампанское и бокалы.— Сегодня я голоден как волк.

Доктор Марта была совершенно права, назвав здешний рацион аскетическим,— холодный цыпленок, ветчина сомнительного цвета и салат явно не первой свежести. Если уж хозяева больницы так питаются, подумал я, что же достается несчастным пациентам? Единственным утешением была надежда, что шампанское и рассказ профессора восполнят скудность нашего ужина.

Профессор осушил залпом свой бокал, проглотил половину доброго ломтя ветчины и начал так:

— Прежде всего ответь, приходилось ли тебе раньше слышать ополтергейсте?

IV

Полтергейст? Это чудное слово смутно напомнило мне одну книжицу, я листал ее недели две-три назад, в ней речь шла о непонятных явлениях: таинственных шумах, перемещении предметов, домах с привидениями — и доказывалось существование бесплотных духов. Потом это слово попалось мне опять — здесь, в одной из библиотечных книг.

— Когда ты сам увидишь мою установку^— сказал профессор,— тогда ты поймешь — это далеко не вздор и не бабушкины сказки... Марта, у вас, впрочем, это выйдет лучше, так что давайте-ка просветите нашего невежду. Растолкуйте ему, что к чему.

— Полтергейст,— покорно начала Марта,— это немецкое слово, состоящее из двух частей: «полтер», что означает

«шум», и «гейст» — «дух». Таким образом, перевести его можно как «шумный дух»; этим словом обозначается сам феномен полтергейста, а носители его, люди, называются полтергейстерами, что очень важно, потому как при этом непременно присутствует посредник, связанный с проявлением данного феномена. Полтергейст наблюдали издревле, однако ж если в давние времена его существование зачастую подвергалось сомнению, то в наши дни многие ученые изучили его с помощью приборов, исключающих любой подлог или надувательство, и оно признано бесспорным. После двадцати пяти лет наблюдений и измерений великий Ж.Б.Райн заключил: «Дух действительно наделен силой, способной воздействовать на материю».

— Не стоит пока копать слишком глубоко,— перебил ее Трувер — Нашему другу Венсену подавай только факты.

— Вот именно, только факты,— согласился я — Не пойму, какая связь между полтергейстом, если он действительно существует, и психиатрической больницей?

— Скоро поймешь, дружище. Что ты скажешь насчет заявления, которое сделал один выдающийся физик? Смею полагать, ты не станешь оспаривать его заслуги в науке, поскольку в 1973 году он получил Нобелевскую премию. Я говорю о Брайане Джозефсоне, которому пришлось заниматься несколькими случаями полтергейста, как раз тем, от чего, по-твоему, тянет средневековым колдовством. Так вот, этот всемирно известный физик заявил в интервью «Дейли мейл», ты только послушай. — И он зачитал:

— «Мы стоим на пороге величайших открытий в области физики. Мы имеем дело с новым видом энергии... И сила эта действует по своим законам. Они загадочны, но не более, чем явления физические, о которых нам тоже пока ничего не известно. Еще недавно досточтимые деятели науки и знать не хотели об изысканиях в области психиатрии... И теперь, я боюсь, эти уважаемые ученые упустили великую возможность».

— Так-то вот! — торжествующе заключил он.— Зато я не упустил, да-да! Я ее не упустил. Теперь понимаешь?

— Ни единого слова.

— Экий ты непонятливый! Но ты же слышал! «На пороге, — сказал Брайан Джозефсон,— на пороге величайших открытий». Так вот, эти важнейшие открытия, точнее говоря, открытие уже сделано. И сделал его профессор Трувер. «И сила эта действует по своим законам». И эту силу укротил я. Для меня ее законы больше не секрет.

— Еще раз прошу тебя,— взмолился я,— соберись наконец с мыслями, рассказывай спокойно, толком и все по порядку.

— Да-да, разумеется.

Он довольно долго молчал, потом отправил в рот кусок жесткой цыплятины, тщательно, с задумчивым видом его прожевал и уже более спокойно продолжил:

— После Политеха я некоторое время работал на промышленном предприятии. Какая ж там была скучища! В этой дыре ни о каком полете мысли не могло быть и речи. Но нежданно-негаданно на меня свалилось наследство — деньги помогли мне бежать с этой ужасной каторги. Я тут же сел за докторскую. Потом защитился, однако моя диссертация не произвела впечатления. А называлась она «В поисках энергии». Болваны, входившие в состав диссертационной комиссии, не оценили новизну моих идей, не понравилось им и само название. А один осел даже сказал — она, мол, больше напоминает роман, нежели научный труд.

Затем я преподавал в провинциальном коллеже. Не позавидуешь! Правда, было одно преимущество — уйма свободного времени, вот я и занялся тем, о чем давно мечтал: теоретическими и прикладными исследованиями, благо в моем полном распоряжении была крохотная, хоть и плохонькая лаборатория. Там я провел несколько лет — в тиши и безвестности.

Следом за диссертацией я опубликовал — за свой счет — несколько работ по теме «Поиск новых видов энергии». До академических кругов они не дошли, зато на них обратили внимание другие. Обо мне, тогда еще мало кому известном исследователе, прознали в ЭДФ. В то время энергия считалась проблемой века. Миру нужны были новые источники, потому что все вдруг поняли — однажды ее может просто не хватить. ЭДФ выразила готовность рассмотреть любую