Вокруг света 1994-08, страница 50

Капицы», которые будут ежегодно присуждаться российским ученым, чтобы они могли работать в научных учреждениях Англии.

— Стипендии могут присуждаться представителям любой специальности, которые пройдут по конкурсу в Королевском обществе, — услышал я.

Все вдруг всколыхнулось во мне. Старая боль и обида, что я не поработал с моим самым близким в мире, можно сказать, единственным научным коллегой-братом, сменилась вдруг мыслью: «А что, если попробовать получить эту стипендию?» Тогда можно было бы не только поработать в Полярном институте Скотта, но и встретиться с коллегами Капицы, побывать в Кавендишской лаборатории, где работал Капица, впитать воздух того города, в котором он провел 12 таких плодотворных лет и стал знаменитым. Я был уверен, что эта поездка поставила бы мои знания о Капице на совершенно другой уровень.

И именно эти, не связанные с изучением полярных стран мысли укрепили мое сердце до степени, когда я снова начал серьезно думать о возможности совместной работы с Гордоном Робином. Андрей Капица, сын Петра Леонидовича, который был первым из Российской Академии, кто получил эту стипендию, сказал, что все бумаги и представления должны быть сделаны не русской, а английской стороной. И я послал факс Гордону Робину. На мое удивление, Гордон прислал ответ почти немедленно.

«Игорь, такая поездка возможна, тем более для тебя, потому что ты должен был в свое время приехать, и у нас для твоей поездки уже были деньги. Поездка не осуществилась, и мы знаем, по чьей вине, но мы не забываем такие вещи. Теперь она может быть как бы возрождена, ведь те вопросы, которые мы звали тебя решать много лет назад, именно сейчас внезапно и с новой силой возникли снова. Речь идет о подледниковых озерах в Антарктиде...»

Через несколько дней я получил из Полярного института специальные формы, которые должен был заполнить, чтобы институт официально представил меня на конкурс для получения стипендии. Я сделал, что нужно, выслал формы в Англию и стал ждать и готовиться. Готовиться в двух направлениях — подбирал научный материал, который должен был взять с собой для работы по подледниковым озерам, и выяснял как можно больше о пребывании Петра Леонидовича Капицы в Кембридже. Конечно же, я опять связался с его сыном Андреем и Анной Алексеевной, сообщив, что мне удалось сделать.

— Прекрасно, Игорь, теперь ты должен сделать так, чтобы жить в Кембридже в нашем доме, в доме, который построил когда-то для себя мой отец, — возбужденно говорил Андрей Капица. — Срочно пошли депешу в Полярный институт с прось

бой связаться с Департаментом Глобальной Безопасности и попросить, чтобы они зарезервировали за тобой комнату в Капица-хаус на все время пребывания.

Я спросил, что такое Департамент Глобальной Безопасности, и Капица-сын рассказал, что дом был подарен Петром Леонидовичем в начале семидесятых годов Академии наук СССР, а сейчас Академия передала его в аренду Кембриджскому университету, который, в свою очередь, передал его в аренду одной из научных организаций университета, а именно — Департаменту Безопасности. Он осуществляет все денежные расчеты, связанные с этим домом. Я еще не знал, как много дел я[ буду иметь с этой Глобальной Безопасностью...

Через несколько месяцев, когда я пришел к выводу, что стипендию мне не дадут, получаю вдруг письмо из Лондона, извещающее, что Королевское общество имеет честь сообщить, что я удостоен «Стипендии Капицы» для работы в Полярзном институте Скотта в Кембриджском университете сроком на два месяца. В связи с этим Общество готово оплатить мне проезд от Москвы до Кембриджа и обратно. «Все детали вашего пребывания в Англии, а также время приезда уточните в принимающем Институте» — так кончалось письмо.

Письмо это пришло в середине лета 1993 года, и я решил не откладывать поездку, ехать так,, чтобы быть в Англии в начале сентября 1993 года, тем более что в это время в Кембридже должен был проводиться Международный симпозиум по антарктической гляциологии, на котором мне очень хотелось побывать.

В последний момент моя жена захотела поехать со мной. Я поговорил об этом с Андреем, и он сказал:

— Конечно можно. Ведь жить она будет в одной с тобой комнате, поэтому если вы сможете купить ей билет на дорогу, то пожалуйста. Сами англичане будут только приветствовать это. Ведь они считают, что если ученый приехал с женой, он основательнее будет заниматься наукой и меньше тратить времени на путешествия.

Вылетели из Москвы часов в одиннадцать утра, и где-то около двух часов дня, уже по английскому времени, сели в Хитроу — главном международном аэропорту Лондона. Еще три часа езды по дождливой осенней Англии — и автобус остановился.

— Кембридж! — сказал водитель и открыл двери.

С правой стороны тянулась улица, застроенная двух- и трехэтажными домами из серых камней и потемневшего от времени и непогод кирпича, а с левой — лежало громадное зеленое поле. На окраине его, очень далеко, почти на горизонте стояло какое-то здание, удивительно похожее на дворец из детских книжек об Англии. По краям поля расположились строения

тоже дворцового типа, но поменьше; огромный газон был пересечен крест-накрест, по диагонали, двумя пешеходными дорожками.

Еще в Москве Андрей сказал мне, что Дом Капицы расположен на окраине города по адресу: Хантингтон Роуд, 173. Здесь Роуд значит, конечно же, шоссе, дорога, а Хантингтон, по-видимому, место, куда ведет эта дорога. Помню, Андрей говорил еще, что по этой дороге ходит много автобусов, а главная автобусная станция города расположена в двух минутах ходьбы от места, где высаживают всех пассажиров автобусы, приходящие из лондонского аэропорта. Поэтому мы очень быстро нашли автобусную станцию. Но на ней мы не обнаружили ни пассажиров, ни автобусов, и я узнал от первого же прохожего, что все городские автобусы в Кембридже заканчивают работу, в смысле отходят от центральной станции, в шесть, самое позднее в семь часов вечера. Было уже около восьми.

— Ведь водители автобусов тоже должны отдыхать, — заметил человек.

Тогда я задал ему еще один вопрос относительно недорогого универмага, где бы я мог купить продукты. Прохожий рассмеялся и объяснил, что универсамы прекращают работу еще раньше, поскольку многие покупатели и продавцы должны успеть на те самые автобусы, о которых я спрашивал.

— Возьмите такси. Стоянка совсем рядом, — посоветовал он.

Мы так и сделали, и за три фунта стерлингов всего за несколько минут маленькая маитина — с наш «Москвич» — довезла нас до двухэтажного дома с высокой крутой крышей, сделанного из какого-то серого камня. Дом этот, как и другие дома на этой улице, был расположен довольно далеко от проезжей части. Подойдя к нему ближе, мы увидели, что на двери прибит большой белый щит, а на нем крупными печатными буквами написано по-английски «Капица-ха-ус». И мы поняли, что добрались до места назначения. Я позвонил. Открыли какие-то молодые, говорящие на русском люди. Нас ждали. Оказалось, что это ученые из Московского университета, которым Андрей сообщил о нас. Молодые люди провели нас на второй этаж, как оказалось, трехэтажного дома, показали комнату, в которой нам предстояло жить, и я, вспомнив рассказы Анны Алексеевны, понял, что это была когда-то гостиная, в которой проводила вечера семья Капицы в счастливое для нее время ранних тридцатых годов.

Утро следующего дня было субботой. Я проснулся рано и сразу понял, что погода изменилась, светило солнце, небо было голубое. Бросившись к окну, увидел внизу большой фруктовый сад. Ближе к окнам стояли четыре огромных старых узловатых яблони, каждая из которых была просто