Вокруг света 1995-06, страница 34

удастся. Слишком длинен он, и вряд ли лед выдержит хотя бы половину группы.

Продолжаю двигаться вдоль полыньи, но уже по противоположному берегу и за поворотом обнаруживаю еще одно подходящее место. Здесь лед чуть прочнее и гнилая зона несколько уже, около 10-12 метров. Это какой-никакой, но реальный вариант.

По новому пути перебираюсь на исходный берег и спешу назад. Чувствую, что ребята не на шутку обеспокоены моим долгим отсутствием. В глазах у Андреича, встретившего меня на полпути, читаю немой укор. Так же молча его принимаю. Что говорить, когда и так все понятно.

К месту переправы подтянулись только через час. Ситуация здесь не совсем обычная. Случись что на этом гнилом месте — помочь будет трудно, потому что подобраться к провалившемуся не удастся. Значит, и проваливаться нельзя.

Но лучше к купанию все-таки подготовиться и в первую очередь проверить, чтобы буксирный пояс можно было сбросить моментально.

Медленно, внимательно следя друг за другом, мы проходим эту зону без рюкзаков, закрепив их поверх саней и по возможности увеличив длину буксирной веревки, чтобы хоть немного отвести подальше от себя вес саней.

Ровно через час мы все собрались на берегу и поздравили себя с 87-м°. Эта параллель нам далась особенно тяжко.

3 мая. Пятидесятый, юбилейный день нашего путешествия не прошел без происшествий. Виктор Владимирович совершил-таки «заплыв», к чему он так долго и настойчиво стремился.

На последнем, предобеденном переходе Владимирыч тропил и немного оторвался от группы. Трещин по-прежнему было достаточно, но мы уже к ним пригляделись и ориентировались без особого труда. Поровнявшись с одной из них, Владимирыч вдруг с ходу ступил на тонкий лед. Трещина, по всей вероятности, разошлась совсем недавно : сверху не лед, а всего лишь «нилас», просто кисель. Удивительно, почему Владимирыч не провалился тут же, а успел сделать два или три шага. Теперь помочь ему с нашего берега было уже невозможно.

Несколько секунд он барахтался почти по пояс в воде, но все же выбрался на низкий противоположный берег и даже не потерял лыж.

Нам надо тоже срочно искать переход. Метрах в 300-х к востоку находим небольшое сужение. Дальше трещина вновь расширяется, льда практически нет.

Выбирать не приходится. Надо что-то придумывать, чтобы выручать Шарнина. Применяем опробованный еще в 1987 году способ. Осторожно, чтобы не пробить тонкий лед, выкладываем на него несколько лыж, снимаем рюкзаки, отцепляем сани и по-кошачьи переходим трещину, благо, ширина самого дохлого места не более полутора метров.

После этого без особых проблем перетаскиваем все санки, сцепленные цугом, а в конце операции сгребаем самой дальней лыжей, к которой привязана для этой цели веревка, все остальные, уже порядком вдавленные в мягкий лед.

Тут же же встаем на обед, заставляем Владимирыча переодеться полностью, одежды запасной у всех более чем достаточно.

Вначале герой дня сидит тихо, но вскоре, оставаясь верным себе, начинает делиться опытом, как надо и как не надо ходить по тонкому льду.

Терпение мое лопается, и я выдаю ему все, что думаю по этому поводу, а заодно напоминаю точно такую же ситуацию несколько дней назад, когда он чудом остался сухим. Стараюсь объяснить, что сейчас все, ради чего мы здесь, может полететь в тартарары от малейшей неосторожности или глупости. Каждая такая случайность может для всех нас обернуться потерей Полюса. И от ребят Виктору достается «на орехи». Похоже, он даже не ожидал такой реакции на произошедшее.

4 мая. Не проходит и получаса, чтобы мы не пересекали молодые разводья по едва окрепшему льду.

На этот раз — разводье, шириной метров 250-300. Лед тонкий, но идти вроде можно. Кое-где свежие трещины. Впечатление такое, будто перед нами огромное озеро, со всех сторон стиснутое скалистыми берегами-торосами.

Обходим его вдоль правого берега, но перед самым выходом на противоположную сторону путь преграждает открытая полутораметровая трещина. Вынуждены возвращаться на тонкий лед в поисках какого-нибудь сужения, которые обычно встречаются у изгибов.

Выбрали наиболее подходящее место. С нашей стороны небольшой выступ, с противоположной — ровно, будто кто-то срезал лед ножом. Лед тонкий, не более 7-8 см, и когда подходишь к краю, льдина подтапливается и становится точно вровень с водой.

Мне кое-как удается перебраться, но без санок и рюкзака. Следом за мной идет Василий. Переходит, но подламывает тот самый выступ, из-за которого я и остановил свой выбор на этом месте. Вновь приходится изобретать новые приемы.

Прошу на исходном берегу вдоль самого края положить запасную лыжу. На нее, задниками, укладываем две мои креплениями вниз. Чтобы носки лыж не утыкались в лед, а лыжи имели хоть какую-то устойчивость, приходится подкладывать под них плоский обломок льдины. Длины моих лыж едва хватает. Они лежат, касаясь креплениями воды. Смотреть на эту конструкцию без ужаса нельзя, но это тот мост, по которому всем предстоит пройти.

Следует еще заметить, что без лыж на этом льду находиться рискованно, так что всеми строительными работами мы с Василием занимаемся, имея одну его пару на двоих.

Все заканчивается благополучно. Ребята на нашем берегу. Наверно, более сосредоточенных лиц, чем в момент этой переправы, представить невозможно. Теперь дело за санками. Они стоят на противоположном берегу, сцеплены «цугом», сверху закреплены рюкзаки, буксирный конец первых санок у меня в руке. Остается подвязать веревку, чтобы удобнее было тянуть, но тут ощущаю, как постепенно буксирный конец натягивается и начинает медленно сдвигать меня к трещине.

Не сразу соображаю, что это трещина начала расширяться и времени на приготовления у нас ни секунды. Если сани останутся там, без купаний нам их уже не достать. Кричу, чтобы все помогали и, намотав на руку остаток веревки, упираюсь в лед. Народ вцепляется в меня, и восемь саней, выстроившихся в ряд на мокром раскисшем льду, срываем одним махом.

Как только первые сани перескочили через трещину, перехватываемся удобнее и начинаем тянуть более продуманно. Наши укороченные сани наверняка не имеют никакой остойчивости на воде, уж не говоря о плавучести, а плыть им все-таки предстоит. С рюкзаком наверху — это затея гиблая. Так, с индивидуальным подходом к каждым санкам, мы благополучно форсируем эту преграду.

Когда покидали это место, представить, что здесь мы только что прошли на лыжах, было невозможно.

Но сегодняшние волнения на этом не закончились. На третьем послеобеденном переходе нас поджидало новое испытание.

Тропил Иван Иванович. Недолго, минут 20, и уперся в заторошенную трещину. Вода открытая, ширина около пяти метров. Таких трещин сегодня было уже с десяток, если не больше.

Невдалеке нашелся мостик, но трещина расползалась, и мост постепенно рушился. Кричу мужикам, чтобы быстрее шагали ко мне. Пока ребята подходят, на месте недавнего моста уже трещина чуть более метра. Будь берега ровные, плоские, проблем бы больших не было, но наша льдина гораздо выше, и с нее дорога только в воду.

Пускаем в ход ледоруб, выламываем смерзшиеся глыбы льда и снега, сбрасываем их в воду, лихорадочно пытаемся сделать что-то вроде наплавного перехода. Одновременно переправляем на противоположный берег Василия и Ивана Федоровича. Перекидываем им все рюкзаки, успеваем переправить сани. Остальным пути нет.

Ситуация принимает серьезный оборот. Трещина расходится все шире. Все ближайшие льдины, которые мы способны были выкорчевать, давно пущены в дело, но сейчас «бутить» уже бесполезно. Мелькает мысль попытаться использовать санки для переправы людей, но они не готовы. Их надо разгружать, обвязывать, а время не ждет. Ширина уже метра три. Нет, это тоже не выход.

Остается искать обход. Кричу Василию, чтобы все-таки разгружал це-