Вокруг света 1996-02, страница 71

мешает дать отпор немедленно или казнить дуче. И тут уж нам придется не терять ни секунды, чтобы не позволить им оправиться.

Генерал Штудент сразу же одобряет это хитроумное предложение, и мы ищем наилучший способ его осуществить. Надо, чтобы генерал принял этого офицера накануне дня Д и убедил его — как именно, мы пока не очень представляем — участвовать в операции. Затем, чтобы предотвратить всякую возможность утечки информации или тем более предательства, офицер должен будет остаться с нами до следующего утра.

Высокий чин из нашего посольства, который прекрасно знает римских военных, указывает мне на одного офицера, бывшего члена штаба римского губернатора, как на человека, способного оказать нам эту услугу. Во время боев за город этот человек вел себя скорее нейтрально. По моей просьбе, генерал вызывает его на вечер 11 сентября к себе во Фраскати, чтобы обсудить с ним «некоторые проблемы».

Теперь мы подстраховались и с этой стороны. Но вот появляется новый повод для беспокойства: новости, получаемые в течение 11 сентября относительно транспортных планеров, совсем не радуют. Все более и более усиливающаяся активность союзнической авиации принудила нашу эскадрилью несколько раз делать длинный крюк, и к тому же очень мешает отвратительная погода. До самого последнего мгновения мы надеемся, что планеры все-таки прибудут вовремя, но тщетно.

Нам приходится передвинуть по времени все этапы операции. Днем Д остается, как и прежде, воскресенье 12 сентября — мы ни в коем случае не можем позволить себе потерять целые сутки — но час Ч отодвигается на 14 часов. Со всевозможными извинениями объясняем итальянскому офиперу, явившемуся на встречу с военной пунктуальностью, что генерал Штудент из-за непредвиденных обстоятельств просит его прибыть на следующее утро в восемь часов в аэропорт Пратика-ди-Маре. Самое серьезное, что задержка еще уменьшает наши шансы на успех. С одной стороны, мощнейшие восходящие потоки в самые теплые часы сделают приземление очень опасным, а с другой — задача отряда, должного занять станцию подъемника, намного усложнится, поскольку он вынужден нападать среди бела дня. Тем хуже... Мы все-таки попробуем добиться успеха.

Сразу пополудни 11 сентября я отправился в оливковую рощу женского монастыря, где поставила палатки вверенная мне часть. Я уже заранее решил взять на операцию одних добровольцев, но хотел откровенно предупредить, что они подвергнутся большой опасности. Поэтому я приказал свистеть сбор и произнес краткую речь:

— Ваше длительное бездействие заканчивается. Завтра мы выполним операцию величайшей важности, порученную мне самим Адольфом Гитлером. Мы должны приготовиться к тяжелым потерям, к несчастью, неизбежным. Я лично поведу отряд, и могу уверить, что сделаю все возможное; если так же будете действовать и вы, если мы будем сражаться бок о бок изо всех сил, то операция будет успешной. Пусть добровольцы выйдут из строя!

К моей большой радости, все без исключения делают шаг вперед. Мои офицеры с большим трудом уговаривают некоторых остаться, поскольку я могу взять с собой всего лишь восемнадцать человек. Остальные девяносто должны быть, по приказу генерала Штудента, отобраны из солдат 2-й роты батальона курсантов-парашютистов. Я отправляюсь к командиру этого батальона, чтобы обсудить с ним этапы операции. Согласно приказаниям генерала, именно этот офицер будет командовать отрядом, должным захватить станцию подъемника. В тот же самый вечер батальон курсантов-парашютистов отправляется в путь. Жребий брошен.

Когда наступила ночь, мы слышим сообщение по союзническому радио, которое повергает нас в ужас. Диктор объявляет, что дуче только что прибыл в Северную Афри

ку на борту итальянского военного корабля, ускользнувшего из порта Специи. Пережив первое потрясение — неужели и на этот раз мы опоздали? — я беру морскую карту и приступаю к подсчетам. Поскольку я знаю точно, в какой час часть итальянского флота покинула Специю, то быстро понимаю, что даже самое быстроходное судно не может достичь африканских берегов к моменту объявления этой новости. Следовательно, это обычная «утка», чтобы ввести в заблуждение немецкое командование. Мы ничего не станем менять в нашем распорядке. Но с этого дня я воспринимаю сообщения из союзнических источников с осторожной сдержанностью.

ВЫСАДКА

На следующий день — в воскресенье, 12 сентября 1943 года — в пять утра мы отправляемся на аэродром, где выясняется, что планеры прибудут приблизительно в десять. Я воспользовался отсрочкой, чтобы лишний раз проверить снаряжение моих людей. Каждый получал последние пять дней «парашютный паек». Когда я доставил несколько ящиков свежих фруктов, в бараках установилось радостное оживление. Конечно, любой мог чувствовать напряжение, неизбежное даже у самых отважных перед броском в неизвестность, но мы старались рассеять нервозность сразу же, как только она зарождалась.

Однако в половине девятого итальянский офицер не явился. Я отрядил лейтенанта Радля в Рим. приказав привезти итальянца во что бы то ни стало и как можно быстрее. «Делайте что хотите, лишь бы он остался жив». Каким-то образом Радль ухитрился разыскать нашего малого и запихать в его же автомобиль. А на аэродроме за него, с моей помощью, взялся генерал Штудент. Мы наскоро объяснили итальянцу, что это желание фюрера — чтобы лично он помог нам предотвратить, насколько возможно, кровопролитие при освобождении дуче. Генералу явно польстило, что сам фюрер заинтересован в его содействии, и он обещал сделать все, что в его силах, — и я почему-то надеялся, что это дает нам неоценимый козырь в предстоящей игре.

К одиннадцати наконец стали приземляться первые планеры. Довольно быстро заполняются горючим баки самолетов. которые послужат буксирами, и сразу же каждый со своим планером на хвосте занимает определенную дорожку взлетного поля, согласно плану, разработанному еще до нашего появления здесь.

Между тем генерал Штудент собирает всех пилотов и напоминает о строжайшем запрете приземляться из пике: единственный разрешенный способ посадки — из планирующего полета. Затем я набросал на грифельной доске карту местности и указал пункты приземления для каждого планера. И наконец вместе с офицером разведки, участвовавшим в нашем рекогносцировочном полете, сверяю основные детали: хронометраж пути, высоту, направление и так далее. Поскольку, кроме меня и Радля, он единственный, кто представляет, как следует подлетать к горному плато, то по плану должен занять место в первом самолете-буксире и вести всю эскадрилью. По подсчетам, на то, чтобы пройти несколько сотен километров, потребуется ровно один час. Следовательно, нам нужно подняться в воздух точно в тринадцать ноль-ноль.

Вдруг, в полпервого — воздушная тревога! Появились вражеские бомбардировщики, и вот уже первые взрывы — на подступах к аэродрому. Мы разбежались врассыпную и засели в укрытиях. Какая досада, эдакая малость — и в последний момент могла все испортить! За несколько минут до часа дня сирены прогудели отбой.

Я прохожу на главную полосу: цементное покрытие изрядно пострадало от множества бомб, но машины невредимы. Мы можем отправляться. Я отдаю приказ: «По местам». Что до итальянского офицера, то его я беру в тре

78

ВОКРУГ СВЕТА 1 7