Вокруг света 1996-07, страница 25

Под флагом

Капитан 1 ранга

ЛЕМИР МАКОВКИН

АДМИРАЛА

В основу этого рассказа положен действительный случай,

имевший место в 1910 году. Главный герой — адмирал Николай Степанович

Маньковский — фигура подлинная, известный деятель русского флота.

* **

^Р°ССийСК0^

ФЙОТЛ 1999 1996

Не дожидаясь ответа на стук в дверь, в адмиральский салон влетел флаг-капитан Русецкий.

— Ваше превосходительство! Подходим. Штурмана докладывают: через двадцать минут поворот. Вы приказывали за полчаса предупредить вас...

— Добро, Иван Глебович, — улыбнулся в пышные, с проседью усы адмирал. — Поднимаюсь на мостик. И вот еще что, голубчик: пришлите-ка ко мне сюда тех двоих гардемаринов, что в Антивари нашалили. Хочу с ними сам побеседовать.

— Есть, ваше превосходительство. Сейчас же пришлю.

Русецкий скрылся за дверью, а адмирал встал из-за стола

и подошел к иллюминатору. По правому борту виднелся гористый берег. Скоро бухта Фиуме. Давно, очень уже давно он здесь не был. А тот единственный раз, когда сам был гардемарином, как он запомнился! На всю жизнь. Молодой, беспечный, в ладно пригнанной белой форме, гулял он в компании с такими же юнцами по нарядным улицам австрийской военно-морской базы. Солнышко, ярко-синее море, незнакомые веселые лица, пестрые флаги... А кафаны с непривычными для русских деликатесами и винами, черноглазые, загорелые девушки... «Тишина биче бедна, ни трага ником нэма. Само что че ветар шумит била едном любв една...» — припомнились непривычно для русского уха звучащие, хоть и довольно понятные слова и щемящая мелодия старинной сербской песни. Пела тогда в кафане красавица Радмила... Память у адмирала была на редкость цепкая И ведь то был первый его заграничный поход, еще на парусно-паровом кораблике, на клипере...

В дверь постучали.

— Прошу, — пригласил адмирал.

В салон вошли двое крепких молодых людей в аккуратных, первого срока, мундирах.

— Гардемарин князь Мещерский, ваше превосходительство, — представился тот. что повыше.

— Гардемарин Черкашин, ваше превосходительство, — эхом откликнулся второй.

— Садитесь, господа, — радушным жестом указал на стоящие возле стола кресла адмирал. — Садитесь. О художествах ваших наслышан. С хозяином ослика, на котором вы изволили раскатывать по Антивари, вы в конце концов расплатились, и он не в претензии. При каюте то, что положено, вы отсидели. Казалось бы, инцидент исчерпан. Однако хочу отметить, что вина здешние — весьма коварные и в голову крепко ударяют. Так что в Фиуме останетесь оба без берега. На «Цесаревиче» дело для вас найдется. Сам прослежу, чтобы вы не скучали.

Впрочем, хватит об этом. Давайте-ка поговорим о более возвышенных материях. Известно ли вам, господа гардемарины, где, в каких водах мы идем, что это за берега по правому и по левому от нас борту? Ну-ка, князинька!

— Австро-венгерские владения, ваше превосходительство.

— Что ж, правильно. На сей день — именно так. А прежде, прежде как эти земли именовались? Что вы скажете, гардемарин Черкашин?

— Далмация, Далматинское побережье, ваше превосходительство.

— Верно, Далмация, славянские, стало быть, земли. От

сюда, из этих краев, приходили в Россию, на русскую службу, отменные моряки. А ну-ка. кого из них вы знаете?

— Адмирал Змаевич, — не очень уверенно произнес Мещерский.

— Так-так, верно, адмирал Матвей Змаевич И чем же он отличился? Ну-ка, гардемарин Черкашин!

— В 1714 году, командуя галерами при Гангуте, взял в плен шведский фрегат «Элефант».

— Точно так, это одно из его славных дел. Ну, а теперь вот, видите, с левого борта земля. Что сие есть?

— Остров Велья, я у штурманов справлялся, — ответил все тот же Черкашин.

— Верно, остров Велья. А что это за название такое? Откуда оно, что означает?

Оба гардемарина смущенно молчали.

— Так-так, не знаем. Однако — ежели даже и не знаем — беда не так уж велика. А вот когда не знаем и знать не хотим, — это уже хуже. Вот у меня на столе лоция. И что же в ней об этом самом острове Велья сказано? Посмотрим «Остров Велья — в древности Курикта, Сирактика, а по венецианской истории — Веджия». По-сербски же остров сей зовется Крк. В этих краях вообще ведь едва ли не все названия двойные — славянские, коренные, и более поздние, австро-итальянского происхождения. Так вот, название Велья наука топонимика — а наука эта морскому офицеру, должен заметить, далеко не бесполезная — трактует как происходя -щее от латинского «старый», по другому же мнению — от «стражи». Ну, а Крк, по той же топонимике, связан с «шеей». Да и Фиуме, куда мы следуем, по-сербски именуется Риека, сиречь река. Там и вправду река в бухту впадает. А Фиуме — в то же время итальянское преобразование латинского «Флу-мен», что означает по-русски «река». И Антивари, где вы нашалили, назвали так потому, что расположен сей город как раз напротив города Бари, что на адриатическом берегу Италии. По-сербски же город этот зовется просто Бар.

Однако хватит. Время идет, скоро ворочать будем, к рейду Фиуме пойдем. Вон она, гора Учка, двугорбая, видите? По ней из Фиумской бухты погоду предсказывают.

А за сим прошу подняться вместе со мною на мостик. Там мы еще кое о чем побеседуем.

На мостике после салона было прохладно. От солнышка защищал тент. Ветерок освежал разгоряченные лица Отряд шел строем кильватера. За «Цесаревичем» держался «Рюрик», замыкал строй «Богатырь».

Адмирал улыбался, он был доволен. Если бы не «Слава», оставшаяся в Тулоне из-за неисправности в машине, и вовсе было бы неплохо Надо же, сподобился на старости лет в дипломатической миссии участвовать. И почетно, и хлопотно. Конечно, великий князь Николай Николаевич очень корректен и ни в какие сугубо флотские дела не вникает, но все же само его присутствие заставляет постоянно быть начеку. Насчет дисциплины он строг. Вот и в Антивари гардемаринами был очень недоволен. Адмирал ездил вместе с Николаем Николаевичем в Цетинье поздравлять его тестя князя Черногорского со счастливым пятидесятилетием правления. Черного-

31 ВОКРУГ СВЕТА