Вокруг света 1996-09, страница 22

вально кипела жизнью, но с реки это не было заметно. Только иногда тишина взрывалась зловешим хохотом обезьян, увидеть которых среди ветвей было очень трудно. Вдруг перед самым носом куриа-рь: раздался всплеск, и на водной глади показался след от плывущего продолговатого тела. Сидевший на носу Хота-Хота поднял ружье, с которым не расставался с момента отплытия. Молодой индеец у руля показал рукой на воду и произнес только одно слово: «Ба-ба». Так местные индейцы называют один из видов кайманов. Хота-Хота вскинул винтовку, но кайман благополучно ушел в глубину. «А еще здесь водятся анаконды во-о-от такой толщины». — Хота-Хота, видимо, принимал меня за полного профана, поэтому не стеснялся, показывая раздвинутыми руками воображаемую толщину воображаемых змей.

нить, что меня прислал сам Эль Осо. Мулат представился:

— Хесус, капорале.

Это означало, что передо мной стоял местный начальник. Ясно был слышен шум работающего двигателя насоса или небольшой электростанции. Пока Хота-Хота выяснял что-то, я помогал индейцам перетаскивать призезенное вверх по тропинке к лагерю. Лагерь представлял собой два довольно больших навеса, крытых пальмовыми листьями. Один из них был, вероятно, спальней — там висели гамаки, а другой, похоже, — столовой; там стоял грубо сколоченный стол и две лавкг Часть этого помещения была превращена в сарай, сбитый из досок, листов оцинкованного железа, а также распрямленных бочек и жестяных банок из-под керосина. Этот сарай, как я выяснил потом, служил одновременно кухней и складом. Кроме камен-

Старожилы везде любят травить байки приезжим, особенно иностранцам. В прошлом году, например, один старатель на полном серьезе пытался доказать мне, что видел в сельве штата Амазонас, в самой отдаленной и малопосещаемой его части, водопад, намного превышающий по высоте знаменитый Сальто-Анхель. Не знаю, верит ли кто подобным рассказам. Может, только из вежливости к собеседнику.

Тем временем куриара сделала крутой вираж, который должен был означать, что мы прибыли на место. В сплошной зеленой стене мелькнул просвет, и через минуту нос лодки уткнулся в песок. Берег здесь образовывал небольшой косогор, по которому нам навстречу спускался здоровенный мулат зверского вида, очень похожий на злодея из латиноамериканских телесериалов. Увидев меня, он удивленно уставился на Хота-Хоту; тот поспешил объяс

ного, сильно закопченного очага, там находились стеллажи для продуктов и других вещей. Заведовал этим хозяйством какой-то ужасно заросший мужик, плотный, коренастый, с густой черной бородой, очень похожий на капитана Флинта, каким его изображают в голливудских фильмах. Сначала я его тоже принял за мулата, но потом понял, что передо мной белый, а смуглый цвет кожи объясняется более прозаической причиной — просто грязью.

— Панчо, — представился он.

Как я понял, Панчо исполнял обязанности повара, а мои спутники индейцы Перро и Гальито — Петушок, так звали второго — ходили у него в помощниках.

Когда мы перетащили все наше барахло, на столе уже стоял обед — тарелка риса с куском курицы и стакан воды. «Не густо», — подумал я. Как бы отвечая на мои мыс-ш, Хота-Хота задумчиво проговорил:

— За эту неделю ребята сильно изголодались... но скоро конец месяца... подведем итог, нато питаться солиднее, а то совсем сил не будет...

Здесь, как и почти во всех старательских лагерях, старались экономить на еде, надеясь получить больше при дележе доходов. Неожиданно на столе появилась пузатая рифленая бутылка рома. Меня это удивило: я знал, что в старательских лагерях действует сухой закон, от которого потом отдыхают в поселковых пивных, но чтоб прямо в лагере... Это казалось странным. Я вежливо отказался. Панчо аккуратно налил рому в маленькие стаканчики себе, Хесусу, и Хота-Хоте и снова спрятал бутылку. Видимо, все это носило неофициальный характер, потому и не получило дальнейшего развития. Индейцам, сидевшим здесь же, пить не полагалось, хотя у Перро при виде спиртного было загорелись глаза, но тут же потухли, встретившись с недовольным взглядом капорале.

День тем временем подходил к концу. Было уже часов около шести, когда в сельве смолк шум насоса, и грязные, усталые старатели потянулись в лагерь. Темнота наступила стремительно, как будто выключили свет. Панчо на кухне возился с керосиновой плиткой. Дровами здесь пользовались только в отсутствие керосина, которого мы привезли достаточно, вот только плита, видимо, уже разучилась работать, и раскочегарить ее удалось с трудом

Постепенно лагерь наполнился оборванными мужчинами. После целого дня работы в грязи они имели довольно устрашающий вид. Кто-то пытался завести маломощную дизельную электростанцию, но е темноте ничего нельзя было разобрать. Откуда-то появились свечи, и при их свете все, происходившее вокруг, казалось спектаклем театра теней. Наконец движок с треском заработал. Стало светло. Старатели успели уже к тому времени вымыться в реке и не казались уже такими страшными. Их было человек восемь. Все принадлежали к самым разным расам и национальностям. Вот самый настоящий негр, без примеси. А вон тот, похожий на певца Хулио Иглесиаса, наверняка его земляк-испанец (это оказалось верным с точностью до города). А этот вообще на индийца похож, не иначе, как выходец с Тринидада (так и оказалось). Тот — скорее всего колумбиец, а этот, кажется, итальянец. Разные пути привели под одну крышу всех этих людей. Некоторые имели явно уголовное прошлое. (Потом мне рассказали, что итальянец уже несколько лет находится в розыске у себя на родине.)

После ужина, несколько более обильного, чем обед, старатели закурили и пошли травить байки из своей жизни или жизни своих знакомых. Капорале Хесус рассказывал о том, как он занимался контрабандой и ходил на небольшом суденышке на Три

23 ВОКРУГ СВЕТА