Вокруг света 1996-12, страница 22

№ 7 июль

1938

год издания 77

В АВТОБУСЕ ПО АМЕРИКЕ

НАТАН АШ

Перевод с американского А. РОММ

____ «v

В центре Нъю-Иорка

Если вы захотели увидеть Америку, то вам достаточно выехать из какого-нибудь пункта страны и ехать в любом направлении...

Вы останавливаетесь где-либо, знакомитесь с людьми, разговариваете с ними. Но вы не задаете им вопросов. Американцы не любят вопросов и никогда на них не отвечают; они всегда будут говорить то, что, как им кажется, вы хотите услышать.

То, что в вашей поездке люди встретят вас любезно, без всяких подозрений, что они примут вас, чужого человека, в своем доме и позволят вам спать в одной комнате со своими детьми, не ново. Но для общества эти факты представляют интерес. Когда, спустя неделю, месяц, год или добрую половину вашей жизни, у вас накопится достаточное количество таких фактов, они начнут создавать в вашем сознании известный узор, и тогда вы пишете книгу об Америке.

Я отправился в свое путешествие в автобусе и ездил по Америке четыре месяца. Я избрал автобус потому, что это дешевле, а также потому, что мне уже приходилось путешествовать по Америке и в автомобиле, и в поезде, и в автобусе, и я знаю цену всем этим средствам передвижения.

Ездить в автомобиле — это все равно, что передвигаться с места на место, сидя в собственной квартире. Виды меняются, но обстановка у вас остается одна и та же, и единственные люди, с которыми вам удается поговорить, это персонал у бензиновых колонок да дорожные полицейские.

Путешествие в поезде носит официальный характер. Вы заказываете билет, надеваете свой лучший костюм, едете на огромный вокзал, садитесь в длинный поезд и, как только он трогается, дергаюший ритм поезда лишает вас непринужденно

сти. Вы становитесь натянутым, у вас остаются только официальные мысли. Если вам удается разговориться с чужим человеком, то вы все время напускаете на себя что-то и лжете. В поезде вы не чувствуете себя естественно.

В автобусе вы невольно становитесь самим собой. Убийственная тряска, бессонная ночь, постоянное ощущение дороги, малейшей на ней шероховатости — все это быстро сгоняет напускную важность. Ночью вы с нетерпением ждете первых лучей зари. Наконец наступает серый рассвет. Вы останавливаетесь у ранчо, бежите к призрачным строениям, спешите выпить чашку чаю. В этой обстановке дружба между пассажирами завязывается очень быстро. Девочка, которая едет с матерью в Техас, приобретает множество «почти отцов» и массу жевательной резинки и фисташек. Шофер грузовой машины зевает и говорит, что когда он работал в Оклахоме, на прокладке нефтепровода, то по утрам пил с товарищами смесь из газолина и пахты. Вваливается пастух. Штаны комбинезона заправлены у него в сапоги — он словно только что с коня. Пастух разделался с «паршивым» скотом и теперь едет в Южную Калифорнию наниматься в клепальщики на верфь. У него с собой губная гармоника, и целый день он играет, а все кругом поют.

Так, думается мне, путешествовали, когда не было еше поездов.

ЧАРЛЬСТОН

В Чарльстоне после завтрака я отправился на прогулку по городу. Остановился возле открытой конюшни. На солнце, тяжело дыша, лежала датская сука. Из конюшни вышел молодой парень в бриджах, в высоких сапогах, с кнутом в руке. Он улыбнулся. Мы придвинули спинки стульев к открытым воротам, сели и закурили.

Я спросил его, зачем ему эта абсолютно бесполезная собака.

— Она, — отвечал парень, — негров не любит. Ночью придет негр, она его укусит.

Я посмотрел на собаку, посмотрел на белого парня. В это время по улице медленно проходил негр в комбинезоне. Я задыхался, словно ожидал, что сейчас кто-то умрет. Негр подходил все ближе и ближе; вот он уже у открытых ворот, вот он по-ровнялся с нами и, подняв шляпу, сказал:

В рабочих кварталах Нъю-Иорка

— Хелло, мистер Байере!

Малый ответил:

— Хелло!

Негр прошел. Сука тяжело дышала; она не повернула головы.

К воротам конюшни подошел старик, наполовину разбитый параличом. Я уступил ему свой стул, попрошался и ушел.

ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ И ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ

Мы ехали мимо хлопковых полей, которых еще не начинали пахать, мимо жалких домишек, принадлежавших одной и той же компании и сплошь выкрашенных в зеленый цвет: зеленые жилища без дверей и крыш, зеленая краска на листах жести, маскирующих дыры в стенах, зеленые заборы. Казалось, что вся эта краска наложена не для защиты дерева от действия дождя, а как марка владельца: не подходи, не смей трогать — это мое.

Стояла очень ранняя весна. Несмотря на яркое солнце, было еще очень холодно. В грязи не было видно играющих детей. Они глазели на нашу машину сквозь дыры в стенах, там, где отставали планки-заплаты. Взрослые в это время кололи дрова или развешивали выстиранное тряпье.

У меня не было вопросов, которые я мог бы задать моей спутнице. Я знал, что девушка, сидевшая за рулем машины, ничего об этих людях не знает и не хочет знать.

Только сейчас я начал понимать ту ненависть, которую лавочники и землевладельцы питают к фермерам. За все время, что я провел в Арканзасе, в Маркед-Три, в Лост-Прери, я ни разу не слышал, чтобы о работниках полей говорили без злобы. Все

23 ВОКРУГ СВЕТА