Вокруг света 1999-01, страница 18

Хельсинки финской Красной гвардией в 1918 году.

Вопреки еще одному, почему-то устоявшемуся у нас мнению, будто в Финляндии большой любовью окружено имя Ленина, признаков этого в Хельсинки я не обнаружил. В Тампере, правда, до сих пор существует музей вождя революции, но в нем, судя по рекламе, этим летом разместилась выставка «Советский гастроном* и постоянно действующее кафе «Ленин». Но даже если Ленина и пытаются использовать в рекламных целях, то куда меньше чем имя, а точнее внешность Вилле Хаапасало (помните «Особенности русской национальной охоты»?): его в Финляндии только ленивый не пригласил поучаствовать в продвижении товаров и услуг, рассчитанных на русских.

А вот русские цари — хотя и далеко не все — часто пользовались в Финляндии действительным уважением и любовью. В конце концов, Александр I дал стране подобие парламента, а Александр II, чей величественный памятник украшает Сенатскую площадь, ввел в обращение финскую марку, а финский язык сделал государственным наравне со шведским. Заодно финны чтили и царских жен: в порту, на набережной, среди пестрых лавок рынка, возвышается монумент в честь посещения царской семьей Гельсингфорса, с выбитым на

нем именем императрицы Александры, жены Николая I.

Тут же, около порта, в самом начале района Катаянокка, застроенного импозантными домами в югенд-стиле, на скале возвышается Успенский собор. Завершенный в 1868 году, он строился одиннадцать лет по проекту архитектора-академика Алексея Горностаева. Приверженец русского стиля, но прекрасно чувствующий суровый характер Севера, он украсил лучшими постройками Валаам, а здесь, в Хельсинки, возвел свое самое монументальное творение, которое сегодня, как и кафедральный собор на Сенатской площади, определяет панораму финской столицы.

Помимо этих, видимых и бросающихся в глаза приезжему, в Хельсинки немало и других примет русского флера.

Это слово, правда, едва ли подходит к событиям, разыгравшимся в начале века во Дворце правительства, прежнем сенате. В 1904 году финский националист Шауман застрелил там царского генерал-1убернатора Бобрикова, противника финской автономии и убежденного панслависта. Как следствие покушения началась всеобщая забастовка 1905 года, приведшая к восстановлению полной автономии Финляндии. А в 1906 году был учрежден современный однопалатный парламент и введено избирательное право для женщин. Так что когда возводился игривый памятник-фонтан, Финляндия переживала серьезные времена. И пояление депутатов в юбках в своем парламенте (кстати, впервые в мире!) шокировало финнов гораздо меньше, чем бронзовая фигура обнаженной жены известного скульптора на бульваре Эспланада.

Если Бобриков всячески стремился придушить проявления национального самосознания финнов, то за сто лет до этого русские власти предпочитали выводить следы многовекового господства шведов. Это не обходилось без курьезов.

Все на той же Сенатской площади расположено здание бывшей ратуши и временной резиденции генерал-губер-натора. Адъютант, осматривавший помещения перед вселением туда полномочного наместника Империи, увидел висящий в одном из залов портрет Карла XII. «Кто это?» — ревниво спросил он. Служащий, показывавший здание адьютанту, не растерялся: «Это Петр I. В молодости». Как известно, Карл XII, мягко говоря, не вышел ростом. Потом, правда, портрет шведского короля быстренько убрали. Зато другие приметы шведских времен в городе остались.

ВОКРУГ СВЕТА I /99

На углах улиц в старой части Хельсинки на зданиях можно увидеть любопытные таблички и небольшие флаги — с изображениями жирафов, единорогов, верблюдов, газелей... В старые времена улицы названий не имели, и чтобы как-то их обозначать и облегчить работу пожарным, кварталам давали названия экзотических животных. Но пожары все же уничтожали в былые годы целые районы, и поэтому здания даже XVIII века в Хельсинки — историческая ценность.

На Сенатской площади стоит дом Седерхольма, сооруженный в 1757 году. Как самая старая сохранившаяся каменная постройка Хельсинки он превращен в музей. Не без интереса я разглядывал там генеалогическое древо семейства Седерхольмов. Одна из кустистых ветвей забиралась в Москву, где-то рядом фигурировало тоже явно славянское название Молочна (где такое?).

Финские шведы в прошлом веке активно завязывали связи с Россией, служили Империи, а обосновывающиеся в Финляндии — не очень многие — русские смешивались со шведскими фамилиями и вообще «ошведывались», ибо до середины прошлого века шведы все еще доминировали в населении Хельсинки. по крайней мере среди высших чиновников, предпринимателей и администрации.

Большая часть из 24 тысяч нынешнего русскоязычного населения Финляндии — недавние эмигранты. Потомков «старых» русских, которые переселились в страну до 1917 года, всего тысячи две. А по-русски из них говорит лишь несколько десятков человек. Зато по-шведски все И конечно, по-фински.

КИСЕЛЕФФ, СИНЕБРЮКОФФ И ДРУГИЕ

Первая волна русского люда перебралась в Финляндию после сдачи шведами Свеаборга — для обслуживания разместившегося там российского гарнизона. Многие из них преуспели в торговле, и в середине прошлого столетия до 40 процентов негоциантов города были русскими. Имя одного из них — Киселева — сохранилось даже в названии старинного дома на Сенатской площади, он сейчас так и зовется «Кисел ефф-тало». Но больше других повезло купцу Синебрюхову, чье имя теперь знакомо не только всей Финляндии, но и далеко за ее пределами, хотя и не все знают, что за названием попу

17

О Kb ICS