40. Лев Толстой, страница 7

Лев Толстой

Л^За кулисами

ВОССТАНИЕ ДЕКАБРИСТОВ

В эпилоге «Войны и мира» одно из самых значительных мест занимает разговор Пьера Безухова и Николая Ростова, в котором речь ведется о некоем «тайном обществе», о «независимости и деятельности» (примечательно, что, судя по датам, указанным Толстым в эпилоге, Безухов ездил в Петербург как раз в то время, когда там произошла так называемая «Семеновская история»). Взгляды Безухова и Ростова, как мы помним, значительно разнятся, и, в сущности, можно предположить, что спустя пять лет герои окажутся по разные стороны баррикад. Особый трагический отсвет ложится на образ юного Николеньки Болконского, восторженно внимающего Пьеру. Страшный сон, который видит он после, до некоторой степени является вещим.

Восстание декабристов, последующие казни и ссылки оказали серьезное влияние на жизнь русского общества, оставили неизгладимые следы в домашних «летописях» многих дворянских семейств. Хотя никто из близких родственников Льва Толстого не участвовал в заговоре, отец его дружил с декабристами Исленьевым и Колошиным. И, возможно, какие-то сведения о 25 декабря 1825 года писатель по- _{ж Войска На}полеона в Москве. Именно после Отечественной войны 1812 года черпнул еще В детстве ИЗ его рассказов ИЛИ намеков. в дворянстве укрепились свободолюбивые и демократические идеи.

4 Портрет Петра I. Один из Толстых, Петр Андреевич, по поручению Петра ездил в Италию за сбежавшим царевичем Алексеем.

ными. В отчасти автобиографической повести «Детство» Толстой писал: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений... Какое время может быть лучше того, когда две лучшие добродетели — невинная веселость и беспредельная по-любви — были единственными побуждениями в жизни».

Переезд в Москву

Беззаботная жизнь в деревне с играми, прогулками, охотой и неутомительными занятиями с гувернером кончилась в 1837 го-Семья переехала в Москву: пора было серьезным образованием де

тей. Левинька довольно быстро освоился в новой для него обстановке, и первые полгода в первопрестольной пролетели незаметно. Но в июле 1837 года неожиданно скончался отец. Дети остались на попечении графини Остен-Сакен, родственницы Николая Ильича Толстого. «Близким» же их воспитанием занималась Татьяна Александровна Ергольская (1792—1874), также родственница осиротевшим детям по отцу. Собственно, заботы о маленьких Толстых легли на ее плечи еще в 1830 году, когда умерла их мать. Лев Николаевич впоследствии вспоминал о Татьяне Александровне с глубокой признательностью: «Тетинька Татьяна Александровна имела самое большое влияние на мою жизнь. Влияние это было, во-первых, в том, что еще в детстве она научила меня духовному наслаждению любви... Никогда она не учила тому, как надо жить, словами, никогда не читала нравоучений, вся нравственная работа была переработана в ней внутри, а наружу выходили только ее дела — и не дела — дел не было, а вся ее жизнь, спокойная, кроткая, покорная и любящая не тревожной, любующейся на себя, а тихой, незаметной любовью».