Юный Натуралист 1970-12, страница 54

52

53

НА ПРИКОРМКЕ

В густом сосняке, в мелкой березовой поросли залегли лоси. Осели тут на зимовье.

Места новые, им незнакомые. Еще осенью неугомонные люди привезли с севера небольшое лосиное стадо, голов в десять, и выпустили в здешние леса.

Осенью-то им было хорошо: на реке еще сохранился камыш, а в чаще — хвощ и пушица. Но как начались холода, туго пришлось сохатым. Особенно полугодовалым телятам. Травы не стало, и питались теперь они только побегами и корой березы и осины. Стадо жило впроголодь.

Уже третья морозная ночь охраняет их покой. Уже подтаяли под ними в снегу лежки — широкие котловинки.

В заиндевевшей чапыжнике, под узловатой болотной березкой, темнеет на белом хребтинами взбугрившееся пятно ■— матка и телок, отставшие от стада.

Поодаль дыбится из лежки копною округленная в спине матерая туша рогача лося. Морду он подвернул к боку, и рога, чуть приложенные к спине, в бледном свете луны обрисовываются четко и роняют на синий снег ветвистую тень. Челюсти изредка пожевывают жвачку, широкие лопастые уши время от времени настороженно вздрагивают. Чутко дремлет рогач. Но тихо кругом.

Полночь. Луна в зените. Среди бурелома вьется, виляя между деревьями, свежий лыжный след. Вблизи он тускло стекленит-ся, слабо отражая лунный блеск, а дальше теряется в матовой, искрометной белизне.

Огибая высоко вздыбившийся бурелом, бесшумно выплывает на поляну человек с ружьем за спиной.

На поляне прислонился плечом к дереву и будто задремал. Долго стоял он так неподвижно, повесив веревочки от лыж на руку.

С другой стороны, от ровной болотной низины нарастают размеренные тихие шорохи.

Человек у дерева вздрогнул, чуть тронул лыжные палки и медленно заскользил навстречу шорохам. У старой осины, зеленой от лунного света, сошлись двое: здешний лесничий Григорий и его отец, старый Максим.

'''" .........." ".....* -

— Ну как? Телок-то жив еще?

— Жив. Только все одно утром надо подкормить лосей. А телку в отруби витаминов подбросить. Ослаб он сильно.

— Надо Тимошку утром разбудить. Уж дюже он вчера просился с нами на прикормку пойти, лосей поглядеть.

—■ Это можно, пусть привыкает зверюшкам помогать.

Потом долго стояли неподвижно. И вдруг оба разом замахали, захлопали руками — для согреву.

Дед Максим снял рукавицу и ощипнул

сосульки с усов и бороды. Затем он отогнул у шапки уши и несгибающимися пальцами долго завязывал их у подбородка.

— Пошли еще поглядим?

— Айда...

— Да и до хаты время повертать.

Еще немного помахали руками и разошлись, будто растаяли.

Луна пошла книзу. Диск ее не так ярок, он чуть зарумянился ледяным налетом. Вокруг него венчик легкой желтоватой дымки.

Тени на земле вытянулись, и лес стал не так воздушен и прозрачен — ушло сказочное, ночное.

Рассветает.

Лесная дорога, еле приметная, тянется, увертываясь от низин и увалов. Около нее дом лесника, упирающийся в гущу бора.

Рыкнула смерзшаяся входная дверь. На крыльцо вышли заспанный Тимоша и его дед Максим. Вышли через двор на дорогу и по ней зашагали в глубь леса.

На небольшой поляне, обросшей молодыми березками, хозяйничал лесничий Григорий; в огромном деревянном корыте он перемешивал вилами отруби, подсыпая в них какой-то белый порошок.

— А вот и я! — еще издали закричал Тимоша, увидев отца.

— Давай-ка иди сюда. Будешь помогать

мне с дедом, а то одному не управиться,— хитро улыбнулся Григорий.

Обрадованно схватил Тимоша суковатую палку и тоже принялся перемешивать отруби.

Очень его волновал вопрос: придут или не придут лоси на прикормку? Отец еще вчера сказал: если они не найдут корыто или побоятся подойти, придется тогда силой тащить телка до хаты и там кормить, иначе он может погибнуть от голода.

Оранжевая луна скрылась уже за лесом. Ночь отходила.

Тимоша даже замерзнуть успел, а лосей все не было и не было.

— Может, они ушли далеко, или на них рысь напала, •— беспокоился он.

Беспокоились и его отец Григорий, и дед Максим. Они-то уже два дня назад заметили ослабевшую лосиную пару, а с ними теленка. Зима в этом году очень холодная и ранняя. Молодые березовые побеги, которые так любят лоси, померзли, а осиновая кора от стужи потрескалась и стала невкусной.

Вот и голодают лоси. А голодный зверь в лесу — дело, известно, плохое — покидают силы, и, коли ты слаб, тут тебя и волки быстро поймают, да и рысь может подстеречь. Потому-то и волнуются и взрослые и Тимоша.

Рассвело. Медленно падают на землю снежинки. На поляну прилетела сорока, уселась на ветке, почистила нос, встряхнулась и застрекотала, вертя хвостом.

— Видали белобокую? — тихо спросил дед Максим. —- Значит, все в порядке, придут сейчас за ней следом лоси. А мы давайте схоронимся за деревьями, чтобы не напугать их.

Прав оказался дед, не прошло и десяти минут, как хрустнула одна ветка, за ней другая, скрипнул снег, и на поляне показался сохатый. Он грозно оглядел поляну и, громко фыркнув, рысцой бросился к деревянному корыту. За ним показались лосиха и теленок.

— Полный порядок, Тимка! — обрадованно воскликнул Григорий, хлопая сына по плечу.

— Теперь они всегда будут приходить к нам обедать?

— Конечно, сынок. Лоси дорогу на прикормку узнгли. Сейчас только не зевай да не ленись вовремя готовить им отруби. А к весне они окрепнут. Лосенок вымахает вон с того рогача.

Через минуту все трое зашагали по укатанной дороге в сторону лесного кордона. Из трубы дома навстречу им закудрявился дымок. Жильем запахло.

А на кормежке раздавался неторопливый хруст.

В. БУРЛАК