Юный Натуралист 1972-09, страница 36

34

СОБАКА ПОНИМАЕТ

В современном мире, в условиях стремительного развития цивилизации остается ■се меньше уголков нетронутой природы. К ним можно отнести северо-восточное побережье Гренландии, с которым нас знакомит очерк норвежского писателя-натуралиста Йона Евера «Собака понимает». Тот, кто захочет познакомиться с другими счерками Евера о Гренландии, может прочитать его книгу «Звериные тропы и птичьи пути». Ее выпустит в этом году издательство «Мир».

Помимо диких животных, Евер много пишет о собаках, и ряд очерков непосредственно посвящен четвероногим друзьям и помощникам человека. Читателю представляется возможность познакомиться с представителями самых разнообразных пород — от гренландских лаек до обыкновенных дворняжек, которые волей судьбы оказались в санной упряжке.

Собака — существо удивительное, она понимает, когда ее собираются пристрелить.

— Не гляди на меня. Смотри в другую сторону!

Человек подтолкнул серую морду стволом ружья, и собака жалобно взвыла. Она повернулась, но тут же вновь посмотрела на хозяина серьезными темно-карими глазами.

— Лежать!

Окрик не помог, взгляд собаки по-прежнему был устремлен на человека. Она смотрела ему прямо в глаза, и это сковывало его решительность. Чувство собственного бессилия приводило его в ярость.

Он посильнее толкнул собаку, и она взвизгнула. Но взгляд ее по-прежнему был устремлен на человека. Он повесил ружье на стену. Что ж, успеется. Вчера он несколько раз пытался пристрелить Магги. Но палец отказывался нажать на спуск.

Он знал, что этого не миновать, ибо это означало жизнь или смерть и для него самого, и для остальных собак упряжки. Больше недели без пищи живое существо не вынесет. Голод превратит мышцы в тряпки.

Когда человек пришел в избушку, он не нашел ни провианта, ни топлива. Был снежный буран. С тех пор северный шторм непрерывно бушевал над этим уголком Восточной Гренландии. Настоящее светопреставление.

Долгих семь дней человек лежал в спальном мешке, большей частью в полудреме, и лишь изредка засыпал по-настоящему. Приятно забыться от голода и стужи, но тем тяжелее пробуждаться и вновь сознавать свое бессилие. С каждым днем, с каждым часом голод все больше изнурял и его и собак, так что скоро они уже не сумеют преодолеть те тридцать километров, что отделяют их от другого домика. Но прежде чем они окончательно выбьются из сил, одна из собак должна умереть.

Час ее пробил.

Снаружи посветлело. Когда человек растворил дверь, чтобы оторвать еще одну-дее доски от стены тамбура на топливо, в снежном буране видно было метра на два вперед. Дальше — пустота, одни лишь снежинки точно белые черточки вихрем проносились мимо.

Человек захлопнул дверь, разбил мерзлые доски и засунул их в печку. В мерцающем свете пламени можно было снова различить глаза Магги. Они следили за каждым его движением. По мере того как тепло наполняло помещение, собака все ближе подползала к печке. Она виляла хвостом, а уши плотно прижала к макушке. Потом стала лизать ему руки.

Так собака выпрашивает еду или ласку. Или жизнь.

Человек потрепал ее по голове.

— Бедная ты моя!..

Но собака не бросилась на него с радостным визгом, как делала обычно. Только положила морду на колени и заглянула в лицо.

Пламя гудело в трубе. В такую погоду бог огня ненасытен. Красные блики озаряют помещение, скользят по замерзшему белому песцу, что висит на стене. Его есть нельзя. Песец взят на отравленную приманку. Если бы только его можно было съесть!

Человек отодвигает морду собаки.

— Убирайся, Магги. Ты смотришь мне прямо а совесть. Пойми же: иного выхода нет. В жертву надо принести тебя, другие собаки мне сейчас нужнее. Они сильнее и больше тебя. Ты умнее, гораздо умнее их, ты почти как человек. Но здесь, в Гренландии, это ничего не значит. Здесь не нужны собаки, способные думать. Собаки должны только работать и тянуть сани. Тут ценится лишь грубая сила, и твой ум ничего не весит. Слабый должен умереть, чтобы поддержать жизнь а сильных. Таков закон, Магги, бедняжка ты моя. Но подождем еще немного.