Юный Натуралист 1973-01, страница 42

54

55

Вот она нырнула за очередной жертвой и пропала в пенной крутоверти буруна. Нет и нет ее.

Хожу по берегу, зову:

— Ика!.. Иконька!.. Чук!.. Квит!!! Дук-дон!

Ни звука, ни всплеска, только эхо, словно в насмешку, возвращает мне обрывки этих заумных «чуков» и «дук-донов».

Не уберег! Надо же такому случиться! Печальный иду потемками к Круту. Что я скажу ему?

Прихожу к соседу и вижу: Ика на своем коврике дремлет, положив голову на лапы. На столе — ядреная, с синеватым отливом форель. От обиды, чувствую, сердце вроде бы сдавило.

И опять охотник прячет тонкую хитринку в едва уловимом смешке. Говорит добродушно, но занозисто:

— Забирай, Петрович, улов. Ика адресом ошиблась.

«Погоди, — думаю, — будет и у меня такая же Ика, а может быть, получше...»

Как-то туманным утром, сидя с удочкой на берегу, я увидел подводную охотницу. Свою мечту встретил! Точь-в-точь как Ика, она загоняла рыбу в донные щели, ловила ее там и поедала на той стороне, на береговой гальке.

«Ну, голубушка, — думаю, — глаз с тебя не спущу. Не миновать тебе моих рук, когда укажешь свое гнездо. Пусть тогда мне Крут завидует».

Отодвинулся за большой камень, чтобы не выдать себя, и слежу за каждым движением выдры.

Косые лучи порезали туман, и он лоску

тами расползался по ущелью, цепляясь за острия скал. Над заводью опрокинулись утесы, обросшие зеленью, открылась далекая голубизна неба. Разбивая зеркало воды, выдра проплыла вниз, на мелкое тиховодье, и вдруг пропала у самой кромки берега.

Бросаюсь туда через скользкие камни и цепкий кустарник — найти во что бы то ни стало!

Влез в студеную воду. Начал метр за метром обшаривать подмытый берег.

Вот она наконец-то нора, прямо из воды под берег. Горловина просторная, округлая и кажется бездонной. Сомнений не оставалось — дом выдры!

Обошел прилегающую к берегу округу. Отыскал два сухих выхода в заросль ольхи и кизильника и неширокую продушину. Наверное, над самым гнездом. Окрепла уверенность: не уйдет!

Как же взять выдру? Придумал несколько вариантов, но выходило: одному не справиться. Позвать жену?.. Дельно! До дома рукой подать. Вон стоит на бугорке под шапкой черешни.

Бегу домой.

Развожу во дворе пчеловодный дымарь — теперь он поможет мне выкурить выдру.

Заложил я камнями сухие выходы из воды, оставил жену с дымарем у продушины, а сам влез в - воду и, нащупав ногой отверстие, скомандовал:

— Качай дым в щелку! Да побольше! Сейчас мы ее, голубушку, цап-царапнем.

Жена склонилась над продушиной, возится с дымарем, а я, стоя по пояс в воде, все щупаю пальцами ноги пустоту. Вот-вот выдра ткнется в ногу, и я схвачу ее за пышный загривок. Пусть кусается — не съест, стерплю. И не беда, что она взрослая, — создам режим, натренирую, и будет работать не хуже Ики.

Вдруг резкая боль обожгла большой палец ноги, и всю ее будто током отбросило от норы, по другой ноге чиркнуло мягкой шерстью. Вода, прорезанная сильным телом, заплескалась о берег.

И больно мне, и досадно. Смотрю на заводь, куда уплыла моя надежда, и голову крутит обида: не сумел!

Вот выдра высунула из воды голову, хватает ртом свежий воздух. Отдышалась и как затрещит: пррр... пррр... Запоздалой побудкой разнесся над речкой ее треск.

Перед тем как скрыться под водой, выдра повернулась ко мне, и — лучше бы не было этого! — я увидел испорченное ухо. Вот, оказывается, за кем я охотился. Не от воды студеной, а от злости на себя, на Ику, от боли в пальце, чувствую, зубы начали выбивать дробь.

В. ГАТИЛОВ

ТАЙНА АЕСНОИ ТРАГЕДИИ

Рано утром мы с товарищем ушли на лыжах в лес. В сизой дымке висел бледный серп луны с яркой звездой над ним. Издалека доносилось стрекотанье сорок, кружившихся над буреломом. Это неспроста! Решительно направились мы к сорокам. Под деревом увидели черные перья косача. Не без труда удалось нам разгадать тайну лесной трагедии.

Сурова зима. Холодно и голодно зверям и птицам. Не страшен холод, если бы сытный обед. А где . наешься досыта в зимний короткий день!

Повезло тетеревам. Почки, сережки березы и ольхи их зимний корм. И достать нетрудно. Вот беда; мороз, да на каждом шагу стерегут хищные звери и птицы. В лютый мороз — спасение под снегом. В снегу, как в теплой хате, тепло, уютно и безопасно. Так спал, видимо, и этот тетерев. Черный, крупный, сильный косач.

Изрядно проголодавшись, выпорхнул он из снежной квартиры и сел на березу. За ним вылетел другой, третий... И вмиг на редких березах у поляны уселась стая тетеревов. С ветки посыпалось облачко серебристого снега.

Черныш осмотрелся вокруг и, убедившись в безопасности, приступил к еде. Наспех наглотавшись мерзлых сережек, камнем полетел вниз и исчез в глубоком и рыхлом снегу. Вслед за ним вся стая скрылась в снежном тайнике.

Тетерев вырыл ямку и удобно расположился: над головой дырочка для воздуха. Следов не видно, вход в спальню ровный, овальный, но лунка с осыпавшимися краями заметна. Тепло в снежной спальне. Спят птицы чутко, чтобы не угодить кому-нибудь на ужин.

Ночь. Мороз крепчает. Не выдержав его натиска, трещат деревья. В поисках корма рыщут соболь и горностай, хорек и ласка.

Вот из-под рыхлого снега высунулась острая мордочка с блестящими глазками. Снежно-белое, гибкое тело, короткие лапки... Так это же ласка! Самый маленький зверек не только из семейства куньих, но из всего отряда хищных. Истинно хищник-малютка! Ей не нужно рыть снег, она свободно проходит там, где прошла мышь.

Легко и стремительно взбежал зверек на пень. Прислушался, замер. Постояв с минуту, исчез под снегом. Маленькая ласка — отчаянный хищник. Будь она солидных размеров — страшнее не было бы зверя. Куда

тут волку или рыси! Крошечный зверек отважен, злобен и необыкновенно проворен. Смело вступает в единоборство с кошкой, яростно бросается на собаку. С мышами и полевками расправляется быстро и беспощадно. Загрызает их больше, чем может съесть, — до тридцати-сорока мышей в день. Такова уж ее повадка. Жертвой ласки становятся также серые и водяные крысы, хомяки и суслики.

Но, ловко преследуя под снегом мышей, ласка не прочь полакомиться и птицей. Вот маленький хищник почуял верную добычу. Ползет к тетеревиной ямке медленно и осторожно. И вдруг — молниеносный бросок! Что-то затрепетало, захлопало, поднимая снежный вихрь. Птица, застигнутая врасплох, пытается взмыть в воздух. Попытка, другая... Ласка вцепилась в горло. Тетерев с трудом поднимается в воздух. Поединок продолжается. Хищник не уступает. Косач носится с ним над кустами, то поднимаясь, то опускаясь. Взмахи его крыльев становятся прерывистыми, вялыми, судорожными. И обессиленная птица падает в бурелом.

И. ВОТЯКОВ