Юный Натуралист 1975-09, страница 5

2

ревца, ни кустика... Бодрая с утра лошадь резво рысит, помахивая головой, стучат колеса.

Но вот приехали.

Посреди луга стоят шалаши, дымит костерок, варится кулеш — косарям на завтрак. Отец выпрягает коня, забрав из телеги пожитки, идет к шалашам, а я сломя голову бегу к речке, откуда слышны голоса ребят.

Позавтракали. Лошадей впрягли в косилки, в грабли, и зашумел сенокос. Ребячья обязанность простая: мужики косят, валят травы, а мы на граблях сгребаем подсохшее сено в валки. Отец всегда предупреждает меня, чтобы я не шибко гонял лошадь. Но как не погонишь?.. Только выедем, каждый старается наперед выскочить, не хочется отстать. Гнать-то гоним, но и смотрим в оба, чтобы валок был ровным. Скривишь, могут и уши надрать...

Утихнет рабочий день, закатится за дальнюю лесополосу солнце, возле шалашей вспыхивают костры. А нам не до кулеша — мы гоним пасти лошадей. Наберем с собой картошки, сала, будет у нас свой костер. Какая там каша! Печеная картошка, поджаренное на палочках сало в сто раз вкуснее.

Я и сейчас из всех полевых работ больше всего люблю сенокос...

Правда, все нынче по-другому. Нет стрекотух-косилок, нет конных граблей — все делают машины. Но остался прежний сенокосный азарт скорой работы: до дождей свалить и убрать травы. Остались прежние запахи сена, росистые зори — все это помнится с детства.

И все же не надо думать, что хлеборобская наука наша простая. Я хоть и вырос на земле и работаю на ней с детства, все время учусь, как растить хлеб.

Я говорил, что к крестьянской

работе приучен сызмальства. Но это все не значит, что с малых лет и хлеб выращиваю. По-настоящему хлеборобским делом занялся после того, как армию отслужил. А в армии печником был, каменщиком... Но это к слову.

Вернулся я из армии и стал работать механизатором на тракторах, на комбайнах. Пахал землю, сеял, убирал, но считаю, что хлеба не растил. Почему? Долго объяснять, но постараюсь.

Мы, механизаторы, раньше как работали? Один поле вспашет, другой засеет, а третий убирает. При такой организации труда разве можно сказать: «Я хлеб вырастил»? Конечно, нет. Вспахал, посеял, убрал, но не вырастил.

И надо сказать, что из такой работы мало толку получалось. Каждый из нас старался только свою работу сделать, да побыстрее, да побольше получить за нее. Выходило: за урожай никто из нас не отвечал. Хороший урожай — всем слава и почет. Плохой — друг на друга киваем: «Ты плохо вспахал, нет, это ты плохо посеял».

Однажды мы подумали: а нельзя ли все иначе построить, чтобы одни и те же механизаторы от начала до конца отвечали за урожай, чтобы не каждый за себя работал, а все вместе — звеном?

Вначале звено у нас было небольшое, и выращивали мы одну кукурузу, да так, чтобы ничего вручную не делать: и сеять, и пропалывать, и убирать только машинами. В первый же год мы вырастили хороший урожай. Самый большой на Кубани. И с той поры — звено наше организовалось в 1959 году — так и работаем. Теперь у нас и земли, и людей много, выращиваем кукурузу, пшеницу, подсолнечник, тыкву, горох...

Много прошло лет, многое у нас изменилось. Урожаи получаем та