Юный Натуралист 1977-07, страница 37

источников объедают листья ивы, тростника и тополя, охотно лижут также соль на солонцах. В жаркое время (и ночью) хап-тагаи ложатся на огдых. Всегда где-ни-будь на открытом месте, чтобы вовремя заметить врага. Но отдыхают, пережевывая жвачку, не все животные. Обычно несколько в стороне на страже стоит вожак. Вытянув шею, он медленно поворачивает во все стороны, словно локатор, голову, обозревая окрестности. При малейшей опасности по сигналу вожака табун бросается наутек и бежит за ним то гуськом, то расходясь в стороны, много километров без остановки.

А вот во время ураганов животные могут лежать неподвижно несколько дней. При дожде укрываются в кустах или оврагах, в сильную жару охотно ходят, обмахиваясь хвостами, против ветра с открытым ртом, понижая температуру тела, как это делают собаки, когда вываливают в жару язык.

К родникам верблюды приходят не чаще одного—раза в несколько дней. Если их там беспокоят, то без воды могут обойтись две, а то и три недели — особенно летом, когда после дождей в растениях много влаги. Однако без источников-водо

поев верблюдам не обойтись. А их в пустыне мало. И с каждым годом все меньше и меньше остается таких, куда бы ни пришел человек со своими стадами. Вот и ответ на вопрос, почему так мало диких верблюдов, хотя хаптагай в Монголии — абсолютно охраняемое животное с 1930 года.

Г. Сележинский

ЗМЕИ

В тот будний день мы выехали за грибами в лес, который не обманывал наших надежд даже в засушливую грибную пору. В нем водились и боровики, и маслята, и крепыши подосиновики. В том лесу много тени и почти везде прохладно. А подъезжать к нему надо было неинтересной, однообразной дорогой. Километров пять или шесть по обеим сторонам ее тянулись недавние вырубки, всюду торчали массивные почерневшие пни, местами лежали огромные кучи валежника. И только один вереск, расстилавшийся сиреневыми коврами, радовал глаз.

Когда мы проезжали этими вырубками, кто-то сказал: «А не побродить ли здесь? Это ведь недавние вырубки, грибница, наверное, еще сохранилась!» Остановиться так остановиться. Трое вышли из машины и пошли бродить по левую сторону от дороги, а я осталась на месте, не доверяя участку, где так буйно разросся вереск. Через несколько минут раздался радостный возглас: «Ого, какие мировецкие!» Я не выдержала и, перешагнув канавку, вступила в вереск. Войдя немного поглуб

же, увидела два больших боровика, но, наклоняясь за ними, услышала предупредительное шипение. Я повернула в другую с.орону, но и там услышала то же самое. «Змеи», — подумала я и ооановилась в нерешительности, не зная, куда же идти. И тут увидела, как все мои спутники бегут к дороге, бросая даже те грибы, которые успели срезагь.

Оказывается, мы попали в змеиный лес. С высоты человеческого роста видно было, как на отдельных плешинках, где вереск почти отсутствовал, лежали гадюки. Потревоженные нашими возгласами, они пришли в непрерывное движение, свивая и развивая свои кольца.

Мы долго гадали потом, почему их так много собралось именно здесь.

На этот вопрос ответил лесник, которого мы повстречали много позже.

Выслушав наш торопливый рассказ, он сказал, что приблизительно в середине августа змеи собираются группами перед тем, как уползти в норы на долгую зимнюю спячку. На вырубках такими убежищами змеям служат кучи валежника, которые хорошо укрывают от сильных морозов и ледяных ветров.

О. Карабанович

_