Юный Натуралист 1977-12, страница 57

стинкт хищников — двигаться, когда жертва занимается своим делом и ее бдительность утеряна, и замирать, когда жертва прислушивается.

Я все понял — кошка вышла на охоту, на охоту среди дня, в центре города, на глазах у шумной толпы людей, которым, впрочем, было наплевать на какую-то там кош-ку, потому что у них были свои, важные, человеческие заботы. Но и для нее в этот миг тоже ничего не существовало — ни людей, ни автобусов. Она слышала только едва уловимый шорох, только его.

Неожиданно она коротко бросилась вперед, будто ткнулась, и ее голова и передние лапы скрылись за киоском. Мне был виден только ее хвост, который вдруг пришел в страшное возбуждение. Секунда-две — и вот наша охотница с гордо поднятой головой и задранным вверх хвостом уже бежит к двери автовокзала с крысой в зубах. Теперь она трусила кратчайшим путем, не скрываясь и не таясь, и вид у нее при этом был такой, что даже самый равнодушный человек, наверное, не смог бы удержаться от улыбки.

Неожиданно я услышал громкое карканье, и на газон прямо в снег, буквально метрах в восьми от меня села ворона. Она была какая-то тощая, длинноногая и стояла будто на цыпочках. Воровато поглядывая по сторонам, она бочком подбиралась к тому месту, где находилась ее добыча. Но тут неугомонные парнишки хлопнули в ладоши да еще и присвистнули. Ворона, словно вдруг подавившись своим голосом, неуклюже взлетела, испуганно замахав крыльями, и тяжело опустилась на тонкие голые ветви стоявшей неподалеку березы. Кое-как, с трудом умостилась на них. И после этого, вытягивая шею и растопыривая хвост, чтобы удержать равновесие, принялась обиженно каркать.

Посмеявшись над вороной, я опять вспомнил про Дружка и решил еще раз пройтись вокруг вокзала, поискать. Быстро смеркалось, и надо было спешить.

На этот раз я скоро наткнулся на него. Он лежал под скамейкой, недалеко от того места, что и в прошлый раз. Я торопливо достал заранее приготовленный специально для него кусок колбасы и кинул ему, но он как-то испуганно вскочил и, поджимая хвост и прижав уши, опрометью бросился за знакомый мне киоск — на шее у него болтался обрывок грязной веревки...

Я посмотрел по сторонам. Что я хотел найти, не знаю. Вокруг меня по-прежнему сновали серьезные, занятые, недоступные люди, а я один хотел что-то найти. И мне отчего-то сделалось ужасно горько...

Всю дорогу я ехал молча, и мне почему-то казалось, что я, случайно подглядевший мизерную часть трудной жизни «братьев наших меньших», стал поверенным в их делах и что я отныне в большом долгу перед ними.

Дома, повесив пальто на вешалку, я как-то неожиданно для себя вдруг услышал собственный голос: «А не обзавестись ли нам собакой, как ты думаешь?»

И подумал: «Как часто мы хотим казаться черствее, чем есть на самом деле, ошибочно принимая это за какую-то мужественность, будто бы необходимую в наш технический век, и как страшно навсегда лишиться возможности сострадать тому, кто нуждается в этом. Не тут ли кроется причина того, что и природа отдаляется от человека, да, да, не от городов, а именно от человека. Все дело в человеке, только в нем».

И каким-то незнакомым, твердым голосом сказал: «А нашу собаку мы назовем Дружком».

П. Зимин