Юный Натуралист 1981-02, страница 16
20 же не то. А тележной нету в запасе. От саней, но это же не то... — Давайте от саней! — воскликнул Вася поспешно, будто опасался, что его лишат и этой оглобли, и уже соображал, как он выйдет из положения и как сможет обойтись и с этой оглоблей для саней. Знал, знал он, что оглобля для саней крепится на гребенке, а тележная — с дырочками, и план у него уже созрел, и надо было лишь мчаться домой за дрелью. Затем, просверливая дырки, он все смотрел на полевую дорогу, все беспокоился, как бы слишком быстро не возратились со стороны Реченского бора две телеги, груженные зеленой травой. Такое странное было желание: чтобы задержались возчики там, у Реченского бора, и чтобы можно было угнаться потом за ними... И все же, приспособив потом оглоблю и тронув снова по дороге запряженного Орлика, Вася повстречал своих — Валеру да Алексея Николаевича — где-то на полпути, смущенно взглянул на Валеру и без лишних слов покатил на пустой телеге, уступив колею груженым. К чему слова, да и чем хвалиться? Молва и без того дойдет до Валеры самое позднее вечером, молва принесет ему, Васе, смекалку или обратит все это приключение в потеху. Так и разъехались они молча. Вася лишь оглянулся, на зеленом холмике травы, на телеге увидел знакомую спину и, вздохнув, тронул Орлика быстрее. А по пути Вася повстречал конников — Сашу Малинина и Витю Соловьева, которые пронеслись верхами на потных лошадях. Наверное, опять отбилась от стада, которое онн пасут, корова, и вот Малинин Саша обронил какой-то вопросительный клич и, не дожидаясь ответа, не останавливая коня, умчался дальше, посеяв в душе Васи приятную тревогу. «Да что такое? — удивился он.— Тревога за тревогой. То у меня, то у этих конников... Что за день?» И все же он поймал себя на странном ощущении: когда что-то происходит, какая-нибудь неприятность, беда, то одновременно и веселье наполняет твое сердце. Как будто хочется не просто работать, косить, возить, а еще и беспокоиться при этом, спешить, волноваться, потом нестись на трясущейся телеге или скакать верхом на лошади, отыскивая в полях рогатую беглянку... С этим чувством тревожности он и взялся за косу, едва подъехал к урочищу Речен-ский бор. Солнце уже высоко, две телеги уже наверняка опять катят порожняком, и надо без устали взмахивать косой. Семейства трав, прошитые блеклыми полевыми цветками, падали полукругом, являя жизнь мурашек и кузнечиков, и стальной полумесяц с хрустом валил все новые толпы трав, покорно ложащиеся веером наземь. Но эти травяные веера не будут лежать да подсыхать на солнце — их тут же подхватывал Вася и бросал на телегу, пока не оказалось, что телега исчезла под зеленой копной и что это уже какой-то зеленый домик на тележных колесах. И хотя не так тяжел этот домик для Орлика и хотя надо бы поскорее доставить траву на ферму, да помнил Вася о том, как легко, подобно спичке, переломилась оглобля, и не очень подгонял Орлика; и только всадники — Саша Малинин да Витя Соловьев,— которых он вновь повстречал в поле, пронеслись мимо и не только ветер оставили, но и вернули угасшую было тревогу: «Что за день? Бегут коровы из стада, ломаются оглобли на ходу... Не было бы еще иной беды!» И не успел он растерять тревожность свою в полях, на дороге, как уже там, на ферме, куда подвез зеленый корм и где принялся сбрасывать его у изгороди, одна из подружек, работавших на ферме, Римма Жуковская, стремительно подбежав к изгороди, с упреком спросила у него, точно он мог быть в чем-то виноват: — Хаврошку не видел на дороге? Римма как-то уверенно, по прямой линии, устремилась в поле, точно особенным чутьем ведала, где отыскать хаврошку, а у изгороди уже появилась ее подружка — Ира Кузнеченкова. Столько раз он доставлял сюда свежую траву, столько раз привозил и в летние лагеря, где держали свиней, а всегда взглядывал на Римму да на Иру так, словно надеялся увидеть подружек сонными: он знал, что Римма и Ира уже с шести утра на ферме. С шести утра! А проснуться им нужно значительно раньше этого часа, чтобы досмотреть двести свиней. И что удивительно: обе подружки всегда выглядели веселыми, даже помогать ему сбрасывать траву пытались. Он же не позволял им этого, отказывался. Солнце еще не успело повиснуть огромным спелым плодом над горизонтом, а он уже накосил травы во второй раз, он уже доставил полную телегу на ферму, приятно обрадовавшись тому, что Валера и Алексей Николаевич не уезжают, дожидаются, чтобы вместе, обозом, отправиться в Кара-мышево. И, сбросив траву к изгороди, Вася кепчонкой утер пот с лица, ощутив теплую и влажную изнанку кепки, и подумал, что свершен круг дневных забот. Это было самой главной задачей: свершить и сегодня положенное. А то ведь как оправдываться перед Валерой, перед Алексеем Николаевичем? Как смотреть в глаза отцу — директору совхоза Василию Васильевичу, пускай отец даже и не спросит ни о чем, потому что у отца своих нерешенных вопросов полно? Можно спокойно отправляться домой, зная, что ночью опять будет сниться Орлик и что подхватишься не раз в полночь, чтобы сунуться к окну и разглядеть на холме пасущегося маленького коня. И если пасется конь, то знаешь, что вновь тебе запрягать его, тебе возить траву... Да, вновь и вновь тебе запрягать Орлика, тебе ехать полевой дорогой. Так будет целый месяц, а может, и все лето: месяц должны отработать члены школьной производственной бригады в совхозе, но если у тебя есть обожаемый конь, школьный конь Орлик, то разве оставишь его? И вот изо дня в день катишь на телеге полевой дорогой, косишь, сгребаешь, возишь, оказываешься на рассвете у нарядной, а здесь вместе с тобою — целый полк загорелых ребят. И все какие-то неузнаваемые! Не просто ребята, школьники, а комбайнеры, полеводы, садоводы. Те, кто в базовых совхозах «Большевичка» и «Быстрецово» посадил и выращивает картофель на площади 48 гектаров, лен на площади 20 гектаров, работает в саду площадью в 20 гектаров. Изучить автомобиль и трактор, работать помощниками комбайнера — это заповедь для большинства из них. Большинство остается после школы работать в совхозе. Механизатор Николай Голубев, лет десять назад окончивший школу, теперь передает свои знания ребятам, которые проходят у него практику. Лишь недавно закончил Слава Соловьев восьмой класс, а уже работает помощником у Николая Голубева, а брат Славы, Валера, пока еще школьник, тоже оглядывает ниву с высоты комбайнер-ского сиденья. Неузнаваемыми становятся ребята за лето! И так интересно встречать их в поле или на току, так интересно жить с ними в палаточном лагере, разбитом в саду совхоза «Быстрецово», неподалеку от речки Черехи, в том саду, где они летом собирают клубнику, а осенью — черноплодную рябину и яблоки, слушать о том, что их заботит: собрать бы тонн 50—60 рябины, тонн 250 яблок. Или, например, в том же саду вдруг кто-нибудь из полеводов пустится в рассуждения о том, как влияет мине 21 ральное удобрение нитроамофоск на рост картофеля: опыты были все лето, вот и показывают опыты... С Орликом ты не разлучаешься все лето, а когда начинаются в школе занятия, все равно досматриваешь школьного коня, а потом, во время уборки картофеля, выезжаешь на картофельное поле. Допустим, где полно мелких камней, картофелеуборочный комбайн нельзя пускать, надо убирать картофелекопалкой и вручную, и твой Орлик, твоя старинная телега — как раз в помощь. Лето созревает, летние заботы отходят, и глубокой осенью в школе, когда собираются увенчать лаврами тружеников, членов школьной производственной бригады, и когда подсчитывается, что ребята заработали в совхозе 6 тысяч рублей, на которые лучшие работники побывали в Прибалтике — вот тогда-то и приходит мысль о том, что лето ушло, оставив приятные воспоминания, и что теперь, едва коснешься теплого храпа Орлика, лето нагрянет повторно. Только коснешься теплого храпа коня, только станешь запрягать его... А еще эти сны, эти зимние видения лета, когда всюду, в любой картине лета,— Орлик, Орлик! Но что грустить о лете, если и зимой выезжаешь на Орлике? Что ждать следующего лета, если и зимой порою не обойтись без Орлика? И вот уж запрягаешь Орлика в сани, корка сдобного снега потрескивает под копытами, колея в снегу уводит в тот лес, что за Булатово, и там, в чутком зимнем лесу, ты с ребятами заготавливаешь колючее лакомство — еловые лапки, загружаешь ими доверху всю телегу и поворачиваешь назад, воображая при этом, как удивятся люди, издалека приметив движущийся ельник, множество еловых лап с белыми яблоками в них — снежными яблоками зимы... Псковская область ЭДУАРД КОРПАЧЕВ Рис. В. Воронина |
