Юный Натуралист 1985-08, страница 10

вались священным для айнов законом гостеприимства. Вероломство было главным оружием захватчиков. Айны переселились на Курильские острова. Но вскоре японцы объявились и тут. Пришельцы сгоняли айнов с мест обитания, отбирали собак и ружья, а суровые зимы довершали расправу над народом, лишенным всяких средств к существованию... Одного не знал лейтенант. В ту ночь, когда он выводил моряков к аэродрому смертников, на Курилах уже не было ни одного айна. Последний из них умер за несколько лет до этого.

К рассвету группа выбралась из зарослей бамбука и стланика. С вершины сопки, где они очутились, просматривались редкие огоньки спящего аэродрома. Ветер согнал мошку в низину, и матросы вздохнули свободно. Клевцов приказал всем спать.

Одна за другой гасли крупные августовские звезды. Занимался светом восток. Потом по небу прошлась малиновая полоска, зажгла океан на горизонте, и вскоре выплыл золоченый диск солнца. Рождался новый день. То, что происходило час назад, уже было вчера. А сегодня считалось началом утра 17 августа 1945 года. Солнце пересекало границу перемены дат, и первыми этот день встречали десантники, расположившиеся на одной из вулканических сопок Пара-мушира.

Японцы на аэродроме не проявляли признаков беспокойства. Клевцов насчитал на стоянках восемнадцать тупорылых истребителей «Кикка» с двухлопастными винтами. Невдалеке белели два барака. В одном были караулка и казарма летчиков, в другом — штаб, радиостанция и метеослужба. Склад горюче-смазочных материалов располагался на дальнем краю. На день выставлялись три поста: на стоянке, у штаба и склада. Ночью, вероятно, там же будут парные посты. За весь день поднялась пара истребителей. Неторопливо облетела северные острова и, убедившись, что вокруг спокойно, приземлилась.

Склад горюче-смазочных материалов Клевцов решил не трогать. На него просто-напросто не хватит людей. Весь расчет Клевцов строил на внезапность. Табарыкин с Акимовым попробуют блокировать казармы и штаб. Будурук с Федосовым снимут часовых на стоянке и подожгут самолеты. Сам же Клевцов зай»

мет позицию между обеими группами и будет действовать, смотря по обстановке.

Отдохнув и отоспавшись, моряки стали спускаться с сопки с тем расчетом, чтобы к началу ночи выйти к стоянкам. Когда они спустились в низину, их накрыл вязкий ночной туман.

— Ну, братишки, как говорят, ни пуха,— прошептал Клевцов.

Обе группы бесшумно исчезли в темноте. Следом двинулся и Клевцов. Он полз, прижимаясь лицом к земле, от которой шел сладковатый запах заманихи. Вдруг не ухом, а грудью уловил шаги.

— Томарэ! — услышал он слева.

— Мэга касундэ нанимо миэнай, *— отозвался другой голос.

Замерли.

Часовые постояли рядом и разошлись. Хорошо, что они выдали себя голосами.

В это время Табарыкин с Акимовым подобрались к жилым помещениям. Акимов установил пулемет на ящике с песком, направил ствол в сторону слабо освещенных окон. Табарыкин, извиваясь змейкой, пополз дальше, не спукая глаз с часового у входа в казарму. Путь перерезала полоска света из окна. Японец неминуемо заметил бы его прежде, чем он успеет добежать до него. Табарыкин стал ждать.

Главстаршина Будурук с Федосовым тем временем добрались до самолетов. Они слышали, как часовые встретились и стали расходиться. Одним прыжком Будурук догнал часового и свалил, зажав ему рот. И вдруг почувствовал боль в животе. «Наткнулся на штык, дурень»,— обругал себя главстаршина, вытащил из кармана индивидуальный пакет, зубами сорвал нитку.

Второй часовой почуял неладное, рысцой побежал обратно. На ходу он передернул затвор, собираясь выстрелить. И тут оказался на пути Клевцова. Лейтенант подставил ногу и выхватил нож. Не теряя времени, он бросился к первому самолету, нырнул под капот, отыскал створку слива горючего, которая держалась на двух болтах. Финкой лейтенант отвинтил их, нащупал кран, сорвал проволочную шпонку. В траву полился бензин.

* — Стой!

— Темно в глазах, не видно ни зги. (Япон.)