Юный Натуралист 1988-12, страница 40

39

ПО СЛЕДУ

Зимнее утро выдалось на редкость тихим. Густая лесополоса покрылась мохнатыми иголками и казалась серо-голубой лентой. У деревьев и кустарников, на подмерзшем снеговом покрывале петляли следы зайцев. Пересекая грязно-желтую колею от машины, следы вели в поле, где под толщей снега отдыхали озимые. Я невольно обратил внимание на крупные, пока еще мной не разгаданные отпечатки лап. Внимательно присмотревшись, определил, что это след матерого лисовина. Мне и раньше приходилось встречать такие, но этот был какой-то особенный. Новичок наверняка подумал бы, что здесь прошла собака. Сняв с плеча «тулку» и проваливаясь сквозь тонкую пленку снега, я пошел вдоль следа, который у зарослей бурьянов резко свернул вправо.

Я шел осторожно, временами останавливался и осматривал вокруг себя присыпанные снегом холмики перекати-поля, но лисовина не было. След еще долго водил меня по бурьянам и наконец вывел на бывшее кукурузное поле. В нескольких местах лис останавливался: разрывал мышиные норки, тыкался носом в снег, прыгал в сторону. У одной из них я увидел капельки крови. Полакомившись, зверь побежал в сторону заброшенного фруктового сада. У полоски чуть видимой под снегом пахоты он резко прыгнул вперед и, оставляя на снегу бороздки, побежал скачками.

Между корягами я увидел следы зайца и лисовина. К полудню они привели меня к кустарнику, где я увидел клочки пуха и красно-бурые пятна.

«Поймал все же косого,— недовольно подумал я о лисовине.— Ну погоди! Погоди, дружок! Все равно догоню!» Ф

Я пошел дальше, в сторону целины, где торчали большие желтые камни. Из своих давних наблюдений я знал, что лисы в это время ложатся спать, поэтому шел осторожно, словно чувствовал, что лисовин где-то рядом. Но след повел в сторону деревни.

«Неужели ошибся?» — подумал я и снова стал разглядывать отпечатки лап на снегу. Не теряя надежды, я пошел по следу больше из любопытства, чем из стремления завладеть трофеем. У подворья деда Матвея, сбивая меня с толку, лисовин завилял и юркнул под кучу дров.

— Вот где ты спрятался, хитрец! — воскликнул я, заглядывая в зияющее чернотой отверстие.— Дед, а дед! Иди сюда,— позвал я старика, появившегося на пороге старенького дома.

Дед подошел:

— Ты что здесь ищешь?

— Да лис там спрятался. След привел,— сбивчиво объяснял я.— Ишь, как глаза блестят...

— Лис! — всполошился дед Матвей, на

клоняясь к лазу.— Вот так радость! Вернулся! А я-то думал, охотники убили! Вот молодец! — не то меня, не то лиса похвалил дед.— А ну, покажись, покажись...

Искоса поглядывая в мою сторону, вылез крупный ярко-рыжий лисовин. Виновато опустив голову, он потерся о ногу хозяина и, лизнув руку, уселся рядом. Ошеломленный красотой зверя, я стоял в недоумении, поглядывая то на деда, то на его питомца. Потом не выдержал и, осторожно протянув руку, погладил пушистую шею лисовина. Я не жалел о километрах, пройденных мной по следу. Охота действительно оказалась удачной.

В. МАЛЫЙ

ЯШКА

Июльским утром, осматривая участок при-саянской тайги, молодой геолог Александр Голубев вышел на лесную делянку. Вековые сосны падали слева и справа. Далеко окрест разносился перестук топоров.

Александр прошел метров двести по кромке делянки и замер: у вороха сосновых веток, под толстым, вырванным с корнями пнем, сидел крохотный зверек — пушистый бельчонок. От роду — не больше двух недель. Зверек настолько ослаб, что не пытался даже уползти от протянутой к нему руки. Вероятно, в одной из срубленных сосен было беличье гнездо, и бельчонок выпал из него. Родители зверька, напуганные шумом, ушли в глубь тайги. А он остался здесь. Затерялся среди веток и пней.

Первое время бельчонок жил в кепке Голу-бева. День ото дня он поправлялся — охотно грыз орехи и пил молоко.

— Отошел, теперь дело наладится! — сказал как-то Голубеву пожилой техник.— Надо бы его назвать как-нибудь, хотя бы Яшкой — чем не имя?!

Яшка да Яшка — так и потянулось за бельчонком.

К первым морозам экспедиция вернулась на базу. Яшка к тому времени жил в просторной клетке, любовно сделанной геологами. Чувствовал он себя превосходно. Чтобы зверек не забывал запах тайги, Александр положил в клетку сосновую лапу. На дно постелил свежего сена, а по бокам прикрепил две стойки. Целыми днями бельчонок метался по клетке. Взбирался на одну стойку, перепрыгивал на другую и валился в хрустящее сено. Замирал на мгновение, изогнув хвост дугой, и снова атаковал стойку.

В конце декабря Голубев возвратился домой, в Москву. Закончилась командировка. Прилетел в столицу и Яшка. Поселился он в квартире своего хозяина.

В Москве у Голубева прибавилось хлопот. Не так-то просто отыскать в городе кедровых орехов, сосновых шишек или грибов — беличьих лакомств. Приходилось обходить рынки, выезжать в подмосковные леса. Впрочем, Яш