Костёр 1962-03, страница 35

кого, еще ночью, сразу после возвращения на базу, отправили в госпиталь.

Правая рука командира катера висела на перевязи, и он не отдавал, как всегда, чести поднимающемуся флагу, а просто стоял, вытянувшись по стойке «смирно», и держал равнение на флаг.

Когда флаг был поднят, лейтенант Чернозубов сделал шаг вперед.

— Гвардии юнга

Ольховский!

Алька вышел из

строя.

— За отличную

стрельбу в ночной операции представляю вас к правительственной награде.

Алька хотел было ответить, как полагается по уставу: «Служу Советскому Союзу», но командир еще не кончил.

— Примите пулемет временно выбывшего из строя Героя Советского Союза Куликова.

Что-то перевернулось в душе у Альки. Забыл Алька все уставные слова и вместо них сказал дрогнувшим голосом:

— Товарищи, клянусь... всегда мой пулемет будет в полной боевой готовности, всегда будет разить врага. Я отомщу фашистам за Куликова... за все...

После обеда на «92-м» появился Петр Ефимович Ольховский, отец Альки. Он был флагманским механиком и постоянно кочевал с одного катера на другой: всегда требовалось что-то отремонтировать, устранить повреждения после очередного боя. В последнее время они редко виделись с Алькой и то все урывками.

Мать волнуется, что мы редко пишем,— сказал отец. — Я тут небольшую цидулю сочинил, так ты добавь от себя несколько слов.

Алька взял листок, пробежал глазами и вдруг покраснел. Ни слова не говоря, он вынул карандаш и стал что-то вычеркивать из письма. Потом поднял глаза на отца:

Не надо, пап, писать, что меня представили к награде. Во-первых, только представили пока. И потом я еще так мало сделал...

Петр Ефимович внимательно посмотрел на Альку:

— Повзрослел ты, сын. Ну, смотри сам, тебе виднее. Не надо, так не надо.

* * *

По

местам

стоять! — послышалась

команда. Алька бросился к своему пулемету.

Командир проверял готовность катера к походу. Строго, но справедливо проверял. Такой уж был лейтенант Чернозубов.

В Алькиной башне ' все было в порядке. Да и как не быть, коли весь дивизион тщательно готовился к походу целых три дня. Намечалась ответственная операция. И хотя еще никто на катере, кроме командира, ничего не знал, это чувствовалось в самом воздухе.

Когда на реку спустились сумерки, командир собрал всех в кают-компанию и рассказал о боевой задаче.

Обстановка сложилась такая.

Под Пинском гитлеровцы создали прочную оборонительную систему. Они, как кроты, зарылись глубоко в землю и мертвой хваткой каждый ее вершок, за каждую

цепляются за выбоину.

Командование решило для овладения городом использовать речную военную флотилию. Замысел прост: нанести удар с той стороны, откуда враг не ждет его, — с реки. Ошеломить, отвлечь гитлеровцев десантом и тем временем начать наступление с суши.

Теперь вы понимаете, товарищи, что от наших действий зависит успех крупной операции, — сказал командир. — Не

— Не подкачаем, — ответил и оглядел собравшихся — Верно, юнга?

— Верно, товарищ гвардии старшина, громко ответил Алька, и все засмеялись.

...Небо будто обтянули черным бархатом

ров

НИИ.

подкачаем? за всех Насы-в кают-компа-

31