Костёр 1964-03, страница 14

лется. Сказал он это без рисовки, так же, как говорил о прошлогоднем матче «Спартак» — «Нефтяник». Грин на всякую ложь был чуток, но заподозрить в неестественности Шикова не» мог.

В дороге ближе всего Грин сошелся с Анд-рюшей Флитом. Белый воротничок, городской румянец, голос вежливый. «Этот хотя и отлич-. ник, но наверняка умница», — решил Грин.

Они разговорились. Отец у Андрюши был известным ученым, мать писала детские книжки, Одну из них, очень веселую, Грин читал.

Андрюша ездил в лагерь каждый год, и Грин стал расспрашивать его о ребятах. Тот знал почти всех, но рассказывал больше о родителях, чем о мальчишках. О .том, кто знаменит, а кто не очень.

— А этого знаешь? — кивнул Грин на высокого парня с родимым пятном на шее.

— Этот новенький. Фамилия его, кажется, Тараскин или Тарасенко. Вряд ли что интересного. Его мать воспитательница в детском саду. А твои родители кто?

— Мой отец драматург! — отрезал Грин.— А зовут меня Грином. Неудачное имя, правда? Это меня в честь писателя назвали. Знаешь такого?

— Ну как же, я всех Гринов знаю: и Грэхема, и Эльмара, и, разумеется, Александра. Которому из них ты обязан?

— А ты в каком классе? — спросил Грин.

— В восьмом. А ты?

— Я в седьмом.

Вот так все и получилось: и отец драматург, и имя в честь писателя. А попробуй скажи, что ты пятиклассник — сразу отправят в малышовый отряд.

Пришел вожатый, попросил Сашку составить список дежурных.

— Жить будем без нянек, — сказал он. — Дежурные — это боги порядка и чистоты. А теперь давайте знакомиться. Меня зовут Александром Сергеевичем.

Грин засмеялся. Вожатый неловко пощупал галстук, покраснел.

— Простите, это я так,—сказал Грин.— Имя у вас, как у Пушкина.

Вожатый пожал плечами.

— Все погибло. Быть мне в этом лагере Пушкиным.

— Нет, Александр Сергеевич, мы — культурные, — сказал Шиков. — Мы живем без кличек.

— Ну и отлично. С тебя, Шиков, и начнем. Как зовут?

— Александр.

Когда очередь дошла до Грина, тот буркнул:

— Прокофьев.

— А зовут как?

— Александр Сергеевич, — ну зачем вам имя? Прокофьев и все.

— Как это понимать прикажете?

— Ну, Александр Сергеевич, а если человек не хочет назвать имя. Да вы не обижайтесь. Ну, правда, Александр Сергеевич!

— Обижаться мне как будто не на что. Прокофьев, так Прокофьев.

— У него имя чудное! — сказал Флит. — Его Грином зовут.

— Тебе больше всех надо? — Грин замахнулся. Вожатый перехватил его руку.

— Скандалисты мне не нужны. Саша, этому горячему молодому человеку два дежурства вне очереди.

— Ну, да уж, — сказал Грин. — За что?

Не обращая на него внимания, вожатый

ушел в соседнюю палату. Минут через пять он вернулся, нагруженный пачками печенья, мандаринами и другими сладостями.

— А ну-ка, выкладывайте родительские харчи.

— Александр Сергеевич, а можно не отдать? — игриво спросил Петя.

— Да нет уж, Петя, — давай! — подыграл ему вожатый.

Грин заметил, как Флит с готовностью бросился к чемодану и стал выкладывать кульки, кулечки, коробочки.

— Вот, пожалуйста, — говорил он шепотом, передавая вожатому свои богатства.

«Противный парень», — подумал Грин и громко сказал:

— А я не сдам. Я лучше сам съем.

Столовая была маленькая. Обедать приходилось в две смены: сначала отряд девочек, потом — мальчиков.

Ребята собрались у столовой и готовили снежки. Лагерных девочек Грин видел мельком. Они ехали в другом автобусе. Но когда из столовой вышли две подруги, высокие, в брючках, в красных свитерах, Грин сразу догадался, что это Лида и Таня, те самые девочки, о которых шептались старшие ребята.

Мальчишки открыли огонь. Девочки спрятались за соснами и стали отвечать. Грин скатал пару снежков и пошел в атаку. Он остановился около Лиды. Она, улыбаясь, кинула снежок и промахнулась. Теперь Грин мог ее закидать, но она стояла не защищаясь.

— Таня, — обернулась она к подруге,— смотри, какой хорошенький мальчик.

Грин вспыхнул. «Хорошенький? Мальчик?»

10