Костёр 1967-02, страница 9

«Письмо турецкому султану» сунули в немецкую пилотку и привязали к лошадиному хвосту. Кто-то стеганул лошадь веткой, и она, заржав, припустила по дороге в деревню.

Чегошион против чемпиона

В стороне от больших дорог расположилась лесная деревенька Остров. Немцы сюда редко заглядывали. Разве что нагрянут вооруженные до зубов полицейские, обшарят избы, заберут масло, яйца, хлеб, все, что подвернется под руки, и, опасаясь партизанской мести, поспешат убраться поскорее...

Вот в эту деревеньку после боев и походов Косицын привел свой отряд на отдых. Колхозники радушно встретили дорогих гостей. В избах затопили печи, на столах появилось немудреное угощение.

Вдруг тревога! С опушки леса цепью идут в атаку на лыжах гитлеровцы. Куртки нараспашку, к животам прижаты автоматы.

Партизанский пулемет реза-нул по цепи. Десяток лыжни-ков все же успел домчаться до окраины деревни.

Володя Шапошников схватился врукопашную с рослым немцем в форме летчика. Мгновение — и автомат выбит из рук карателя. И вот он стоит, жалкий, ссутулившийся, что-то быстро говорит, показывая какой-то значок с изображением пловца на отвороте мундира.

После боя, рассматривая отобранные у пленных документы, Шапошников обратил внимание на диплом, выданный пловцу, известному чемпиону. Владимир приказал привести пленного. Каково же было его удивление, когда

перед ним предстал тот самый немец, которого он обезоружил в бою!

— Так вы и есть чемпион? —

— О, я есть чемпион! — ответил пленный,—мы есть спортсмены.

— Спортсмены? А так легко сдались в плен!

— Это есть несчастный случай.

— Нет, не случай, — рассмеялся Шапошников, — ты спортсмен, и я спортсмен. Ты чемпион, и я чемпион. Мускулы у нас, может быть, и одинаковые, а вот воля к победе у нас, советских, покрепче вашей.

Погоня

Однажды на привале Шапошников напомнил:

— А ведь слово надо держать. Особенно партизанское, — и пояснил:— Помните «письмо турецкому султану»? Обещали с ним скоро увидеться. Так вот, разведка донесла: этот самый «турецкий султан» обер-лейте-нант назначен комендантом на железнодорожную станцию...

Вечером к дому, где жил комендант, подошли трое в форме гестаповцев. Часовой у подъезда был снят бесшумно. Его тело оттащили в развалины.

Короткий стук в дверь.

— Вер ист да? — раздалось

из-за двери.

— Господин комендант, откройте. Это Сидорчук из полиции. Срочный пакет.

Дверь приоткрылась.

Через несколько минут из дома вышли четверо. Впереди пленный и один из партизан в форме гестаповца, позади двое других. Коменданта предупредили:

— Одно лишь слово — и вы будете убиты.

Пленный неумело закрепил предложенные ему лыжи и, перебирая ногами, стал дви

гаться посредине партизанской цепочки.

— Передайте командиру,— внезапно крикнул замыкающий Сергей Недосекин, — за нами погоня.

— Прибавить шагу! — последовал приказ.

Изредка оборачиваясь на ходу, партизаны все отчетливее различали фигуры немецких лыжников. Преследователи хорошим размашистым шагом шли за ними. Надо было что-то предпринять, нельзя же в самом деле привести за собой такой хвост!

Десять километров продолжалось преследование. Движение отряда тормозил пленный. Наступил, наконец, момент, когда партизаны достигли места, удобного для засады. Они как сквозь землю провалились! Виднелись лишь заиндевелые кусты.

Решив, видимо, что партизаны повернули за опушку леса, немцы, громко переговариваясь, приближались к кустам. И тогда в морозной тишине заговорили автоматы и ручной пулемет. Не многим преследователям удалось уйти.

Гитлеровец лежал в снегу рядом с партизаном.

— Вставай, пошли, — коротко бросил ему Евстафьев, как будто ничего не произошло.

Пленный снова двинулся в путь. Ноги его заплетались, он часто падал. Немец казался тщедушным среди плечистых парней.

На привале Евстафьев сказал:

— Ну вот мы и встретились, обер-лейтенант. Надеюсь, вы получили наше письмо?

— Какой письмо? Я, я... пар-тизанен бриф! — вспомнил комендант.— О, майн гот!..

Полное бритое лицо его испуганно вытянулось.

А. Светов