Костёр 1967-12, страница 44

ЗООПАРК НА ДОМУ

А. Батуев

Меня часто спрашивают, как это я живу с двумя десятками обитателей в одной комнате? Не кричат ли они ночью, не будят ли утром. Нет, сплю я нормально. Только очень редко бывают «ночные тревоги». Уж не знаю, приснится ли что-нибудь страшное кому-то из попугаев, но вдруг я просыпаюсь оттого, что кто-то в страхе мечется. Через секунду паника охватывает и другие клетки. Я включаю свет. На меня смотрят испуганные глаза переполошившихся птиц. «Я здесь», — тихо говорю я, подходя к клеткам, — «не надо бояться». И хотя они не могут понять значения сказанных слов, но звук моего голоса и свет успокаивают птиц. Они усаживаются на жердочки и успокаиваются. Я гашу свет, и вскоре мы уже спим.

Как бы поздно я ни проснулся, ни один попугай, пока я сплю, не закричит. Они тихо спустятся к кормушкам и в полной тишине лущат подсолнух или грызут яблоки. Но вот я встаю, отдергиваю штору. Первым здоровается со мной жако Вова. «Доброе утро»,— говорит он. Из спального домика выбегает лори Куконя и радостным «ви-ви» приветствует наступление дня. Ама-зоны Нора и Исаболь, следуя традициям отцов и дедов, пронзительно кричат, возвещая, что они проснулись, а амазон Лора, спавший на печке, с шумом вылетает из своего укрытия и, покружившись по комнате, за неимением пальмы или секвойи, садится на картину. Обезьяна Тиша лениво жмурится, зевая.

Попугаям еще с вечера насыпан зерновой корм, но лори, майне, горихвостке каждый раз надо давать свежее.

Горихвостка Мурзилка вер

тится около передней стенки клетки — ждет лакомства — мучных червей, а попугай Жако, увидев виноград, кланяется и говорит басом «Жаа-ко-о», это он просит винограда. После уборки в клетках мы с Тишей отправляемся завтракать. Она ест все — хлеб с маслом, булку, жареный картофель, пельмени и даже соленые огурцы. Но надо идти на работу. Я беру Тишу и несу в клетку.

Когда я возвращаюсь домой, в моей комнате тихо, но стоит вставить ключ в замочную скважину — и комната оглашается многоголосым приветствием. Чика по-разбойничьи свистит, попугаи кричат, обезьяна стучит дверью клетки. К счастью, приветствие длится недолго. Птицы ждут, чтобы их выпустили погулять, приласкали, дали лакомство. Открываю клетки. Этому надо почесать голову, этого погладить, третьего взять на руки. Наконец наступает умиротворение, и мы с Тишей идем обедать.

Все обезьяны сорванцы. Думаете, можно поставить на стол тарелку с горячим супом, если в комнате обезьяна? Да она обязательно эту тарелку кувырнет, ошпарится. Но Тиша исключение. Горячий суп стоит на столе, Тиша сидит рядом и терпеливо ждет, пока ее угостят. Если она начинает подвигаться к тарелке, мне достаточно тихо сказать «вернись, пожалуйста», и Тиша, скроив унылую гримасу, возвращается к своему подно-сику.

Я так привык к своей четверорукой приятельнице, что могу без помехи читать и писать, пока Тиша дремлет у меня на коленях. За годы знакомства мы ни разу не поссорились. Никогда она не оттопырила на

Фото автора

меня свои уши и не раскрыла рот, что является у обезьян выражением злобы и угрозы, а об укусах и говорить нечего. Если ей что-либо кажется обидным, она хватает себя за ногу и кусает за пятку. Это значит, что она недовольна. Вечером я опять убираю клетки, кормлю и обучаю своих пернатых друзей.

«Попочка-попугай», — говорит просительно попугай Вова. Приходится прерывать уборку и «чесать ему голову», но стоит мне приняться за работу, как хитрая птица опять топорщит на голове перья и еще более нежным голосом повторяет свои магические слова. Если хочешь, чтобы попугай легко вызывался на разговор и говорил именно то, что надо, отказывать в поощрении нельзя.

Молуккский какаду Джонни очень любит ласку. Я угощаю его яблоком, а он кладет мне на руку голову. Ну как тут поступить? Я ерошу огромный огненный хохол, а Джонни за-хрывает глаза от удовольствия.

В полночь гаснет свет. «Спокойной ночи», — проникновенно говорит Вова. «Спать, спать», — вторят Куконя и Ко-релла. Я ухожу и еще работаю до двух-трех часов ночи.

Когда я возвращаюсь, то уже не зажигаю свет, но и в темноте Вова ухитряется поймать меня за рукав клювом. Поразительная привязанность, даже в полусне он ищет мою руку. Тиша тоже обязательно окликнет меня. Услышав мои крадущиеся шаги, она радостно причмокнет губами, приходится и мне ответить тем же.

Я ложусь, и наступает тишина, только временами слышится какое-то . движение — проснулся тушканчик Тувик — он бодрствует по ночам.