за друга, и за Юрку, но ничего у них не получалось. А время шло. Было пять часов. Галкин отец находился уже в дороге в аэропорт. В семь часов он сядет за штурвал своего ИЛ-18 и улетит в Иркутск, за несколько тысяч километров, но и такое большое расстояние не спасет Галку. Теперь километры стали очень короткими. Отец вернется через два дня, и Галке придется расплачиваться за часы и за то, что она не призналась сразу.

Некоторые из ее класса завидовали тому, что у нее отец летчик. Возможно, они думали, что Галка летает на самолетах сколько ей захочется. Но это было не так. Дети космонавтов не летают в космос, а дети сапожников не получают каждый день новые сапоги. Жизнь устроена так, что все достается взрослым, а детям приходится только ждать, когда они вырастут и можно будет никого не бояться.

Время шло... Мать Славика уже вернулась из школы. Возможно, как раз сейчас она расплачивается за стекло и за разбитые яйца.

Возможно, как раз сейчас Юркина мама с ужасом подсчитывает, сколько она должна отдать из каждой получки, чтобы поскорее расплатиться за пылесос... Время шло, и чем больше его уходило, тем меньше, конечно, оставалось, чтобы придумать хоть что-нибудь.

Когда Юрка слез, наконец, с трамвая и подошел к Галке и Славику, то он понял по их лицам, что ничего утешительного они ему не скажут.

И вдруг Галка проговорила очень тихо: Ой, я, кажется, придумала. Для меня? — спросил Юрка. Для меня? — спросил Славик. Для всех.

— А что? — вместе спросили Славик и Юрка.

— Мы сделаем забастовку. Я в одной книжке читала. Мы их совсем перестанем слушаться.

— Еще хуже будет, — безнадежным голосом сказал Славик. — И так нам все время ни за что попадает, а если мы совсем слушаться перестанем... Ты соображаешь, что с нами сделают?!

— Ничего не сделают! — уверенно сказала Галка. — Нужно только совсем-совсем не слушаться. Никого! Ни маму, ни папу. Сначала они будут сердиться, а потом испугаются. Вы сами подумайте: что они нам могут сделать? В тюрьму не посадят — мы же не преступники. Пускай нас будут ругать, а мы будем молчать и опять не слушаться. А если нас будут бить — нужно только немного потерпеть и опять не слушаться.

сказал Славик. — Меня

сообщила Галка. Юрка. — Не очень

— Меня не бьют, — только словами...

— И меня не бьют, -А тебя, Юра?

— Бывает, — вздохнул бьет, а только по затылку как даст! Мне вообще-то не больно.

— А ты ее еще больше не слушайся, — посоветовала Галка. — Я тоже не буду. И Славик не будет. Давайте попробуем. Хоть одну недельку, вот увидите, как хорошо получится. Главное, чтобы они привыкли, что с нами никак не справиться. Тогда вообще можно делать, что хочешь. Что мы, недельку потерпеть не можем? А потом привыкнем и всех перестанем бояться. Почему мы всех боимся?! Что мы, хуже всех, что ли? Урок не выучить боимся, стекло разбить боимся. Если они стекло разобьют нечаянно, они же нас не боятся. Они же нас не слушаются! Почему мы их должны слушаться?!

Сначала Славик и Юрка подумали, что Галка просто с ума сошла. Конечно, они понимали, что родителей можно не слушаться через раз или через два на третий. Но не подчиняться совсем!.. Это, конечно, невозможно, потому что...

— Ты сегодня нормальная или нет? — спросил Славик. — Так же нельзя, потому что...

— Почему? — спросила Галка.

Потому что... Ну, почему? Да я не знаю...

сказал Славик. — Про

сто потому, что... — Потому, что

нипочему, — сказала Гал

ка.— Знаешь, что нельзя, а объяснить не можешь. А объяснить не можешь потому, что можно. Просто этого никто еще раньше не придумал, а только мы первые.

з.

AM А

Чем ближе Славик подходил к дому, тем меньше в нем оставалось храбрости. Там, в садике, после Галкиных рассуждений все показалось не таким уж трудным делом. Не слушаться— и все! Правда, пришлось долго уговаривать Юрку. Юрке привычнее было бы

3 «Костер» JY" 1

17