Костёр 1968-07, страница 6

Он продолжал ползти, прижимаясь к самой скале.

Вакорину приходилось не лучше. Горные ботинки хороши только там, где много трещин. Володя вспомнил, что для спуска рекомендуют обычные галоши...

Когда под ногами зашелестел песок бечевника, они не успели поверить, что испытание кончилось. Через сорок шагов путь перерезал новый прижим, не такой высокий, как первый, но с более крутыми склонами.

Снова пришлось подниматься. Они потратили на это последние светлые часы, а спуск начали уже в сумерки...

Катер подобрал их в четырех километрах от того места, где высадил утром. Старший группы отметил на карте четыре километра и сказал так, словно они гуляли в Летнем саду:

— Нормально.

4

Жизнь шла размеренно. Можно было бы даже приколоть к стене палатки распорядок дня, как в пионерском лагере: «Подъем, зарядка, водные процедуры...» Только без тихого часа. Маршруты теперь были скромными — чаще всего по Карловке, маленькой реке с широкой долиной. Пробирался там однажды и Володя, • за ним шла уже порядочно уставшая Зина Вакулова, студентка Ленинградского горного.

— Опять прижим! — сообщила Зина.

— Тоже мне, прижим! — снисходительно отозвался Володя, мельком взглянув на камень, величиной в неполный человеческий рост.

Перелезая, Вакорин схватился за корни деревца и почувствовал укол, как будто в мякоть ладони вошел гвоздик. Успев перебросить тело на другую сторону, Вакорин заторопил Зину:

— Помоги раскрыть сумку!

Только увидав под корнем

змею, девушка поняла, что случилось. Ее спутник сбросил гадюку в воду палкой, и тогда девушка мигом перелетела через камень. Оказавшись рядом, она схватила Володю за руку и впилась зубами в укушенное место, стараясь высосать яд.

Вакорин знал, как это опасно для нее. Он попробовал вырвать руку, но не мог. Тогда он несильно, но резко ударил девушку в подбородок и тут же приказал:

— Раскрой сумку! Бритву! Теперь режь кожу! Режь, кому говорю? Здесь, где укус, несколько разрезов!

Зина схватила лезвие, но тут же отпрянула.

— Не могу! — сказала девушка, и на глазах у нее выступили слезы.

Чертыхнувшись, Володя стал кромсать укушенную руку сам. Потом врач качал головой: надрезы, мол, сделаны кое-как, надо было выдерживать направление вдоль, а не поперек.

5

Вакорин начал поправляться. Однажды утром, когда палатку обволакивал осенний

4

с грибным запахом—туман, он решительно потянулся к геологическому молотку. До отъезда в Ленинград не мешало сделать еще несколько маршрутов.

Владимир натянул неуклюжую робу, по знакомым, как ступени в собственной парадной, выступам стал подниматься на прибрежную скалу. Визжала рулетка, покрывали бумагу подробные описания. А потом в толще зеленокамен-ных сланцев мелькнули яркие светлые жилки. Вакорин сам себе не поверил. Он отступил на несколько шагов, перевел дух, стараясь не смотреть на заветное место. Казалось — взглянешь туда еще раз и светлые жилки исчезнут. Но они не исчезали. Это было то, что давно искали, — пачка вкраплений одной породы в другую!

Рассеченные швом белые

жилки давали ответ на самый главный вопрос — когда здесь произошел последний сдвиг. Об этом судят по возрасту пород, поднявшихся по шву из глубины. Белые жилки свидетельствовали, что толчок, произошел давным-давно, триста миллионов лет назад, и с тех пор здесь спокойно.

Белая пачка лишний раз подтвердила правоту ленинградских изыскателей. Район Карлова — цельная горная плита. Фундамент, будто специально подготовленный природой для плотины!

Поздней осенью экспедиция уезжала домой. Вакорин и Юра стояли у борта катера, смотрели, как уходит в вечерний туман ставший родным берег, и не узнавали его. Словно жуки, ползали у воды бульдозеры, поднимались черные остовы буровых установок, стучал движок электростанции.

— Да будет в Карлове ГЭС! — сказал Юра.

— Будет! — подтвердил Вакорин.

Г. Балуев, Б. Вахрамеев

J