ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

РАССКАЗ

Товарищ лейтенант, отделение ваше задание выполнило, командир отделения ефрейтор Калюжный! Что? Поподробней? Слушаюсь. Вышли мы, как вы приказывали, в семнадцать ноль-ноль на исходный рубеж, заняли позицию. Смотрим — а они уже идут. Ну, попрыгали на них, они нас похватали, а там в поселок вместе вернулись... Что, еще поподробней? Товарищ лейтенант, вот вы смеетесь, а я же просил, не посылайте меня на это задание, не умею я с ними, нет, серьезно...

Вышли мы на исходный рубеж. Про ягоды надо, товарищ лейтенант? Ягод в том лесу ви-димо-невидимо! Так точно, черника. Солдаты мои первым делом начали налегать на ягоды, я им говорю: «Товарищи, отставить покуда ягоды, ведь у нас рты будут черные, несерьезно это, противник неправильно поймет». А там лес такой — не слишком густой и не слишком редкий, и вокруг каждого дерева черным-чер-но, ложись и рот разевай, вы бы, товарищ лейтенант, подсказали начпроду...

Ну вот, значит, насилу оторвал. Залезли мы на деревья, замаскировались. А я еще по дороге, как вы приказывали, задачу всем разъяснял: так и так, выйдем в указанный квадрат, замаскируемся и будем ждать поисковую группу. Поймают — сопротивления не оказывать, будут допрашивать — рта не открывать. Я, товарищ лейтенант, объяснять-то им объяснял, но и сам себе до сих пор не уяснил задачи — на кой во всю эту игру боевая единица понадобилась? Как какая боевая единица — мое отделение! Вот вы опять смеетесь, а мне ведь обидно, что нас, как майских жуков, с веток поснимали, а мы и пальцем не двинули, ведь вы нас не этому два года учили. Дети? Я понимаю, что дети...

Ну вот, сидим, как лешие, на суках. Сидим— не дышим. Рядовой Самусев, правда, попытался было закурить, но я пресек это демаскирующее действие с самого начала. Все конечности уже затекли, долго ли, думаю, мы будем так сидеть? Тут мы их и услышали. Издалека услышали, у них неважно было со звуковой

маскировкои, идут цепью, ветками прикрылись, а сами — негромко — но все же переговариваются. В руках автоматы у них из дерева, с позволения сказать, вооружение, бинокли у двоих настоящие, полевые, а у одного — поверите или нет — театральный, у нас в Доме культуры, в гардеробе, такие выдают. Я чуть не засмеялся.

Гляжу — подняли иностранную газету, что вы мне дали. Ну, думаю, молодцы, клюнули. Подняли ее, сгрудились, рассматривают, и вижу я, что их настоящий страх берет: а что, мол, не в самом ли деле здесь где-то диверсионная группа? Они ведь, кроме пакета с приказом из штаба, про нас пока ничего не ведают. Позвали пионервожатую, она тоже ветками вся обложилась, но и за ветками видно, какая это красивая девушка. Да, она в брюках была, я не очень брюки на девушках одобряю, но эта мне сразу понравилась.

Вот они стоят, газету рассматривают — неграмотно это, конечно, с военной точки зрения, — потом пришли в себя и снова рассыпались в цепь. Идут дальше, но уже не так, как прежде — крадутся бесшумно, каждый шаг выверяют, зыркают во все стороны, только глаза блестят. Тут еще один рукой замахал, гляжу — ага, снова клюнули — нашли пачку от сигарет «Люкс». Гляжу я сверху на это, а самому смешно — ну, товарищ лейтенант, какая же диверсионная группа будет за собой такие следы оставлять? Дети, я понимаю, что дети...

Тут они еще больше заволновались. Смотрю — один уже глазами по деревьям шарит, вот, думаю, и все, попались. Что-то он заметил и впрямь, чернявенький такой мальчик,товарищу рукой вверх указывает. Кто ж это, думаю, так плохо замаскировался, а это, конечно, рядовой Самусев. Я бы ему наряд дал. Побледнели эти двое, как увидели Самусева, глаза тревожные стали. Еще бы не перепугаться, ведь на дереве живой человек сидит. Что тут у них началось, товарищ лейтенант! Закричали, завыли, бросились к тому дереву — а ну, мол, слезай! И автоматы свои, деревяшки-то, наиз-