Костёр 1975-02, страница 11

— Ясно, ясно, — говорит Березкин.

— И вашим товарищам ясно?

— Ясно, ясно! — отвечают другие солдаты-новички.

Им уже не терпится поскорее приняться за настоящее опасное дело. Доказать, что они ничем не хуже опытных солдат-десантников.

Вышел взвод к краю горящего леса, растянулся в цепь, взялись солдаты за лопаты. Огня вроде бы и не видать, только дым по земле стелется, мох тлеет, а жара — не продохнуть! Едкий дым слезы из глаз выжимает.

Полчаса прошло, не больше, а гимнастерки уже почернели от пота. Видит Березкин — справа от него Башмаков работает, не разгибается. Старается Березкин тоже не отстать.

Только с каждой минутой все тяжелее: Дышать нечем. Жажда мучит.

Взял Березкин свою фляжку, глотнул воды.

Да что там глоток! Только еще больше пить захотелось. Ну прямо рука сама собой тянется к фляжке.

«Ладно, — говорит себе Березкин, — еще разок глотну и больше — ни-ни».

Запрокинул голову, приложил фляжку ко рту. Ах как хорошо! Не оторваться!

Поработал еще немного Березкин и опять к фляжке. А там уже совсем на дне вода булькает.

«Эх, — думает Березкин, — такая капля все равно не спасет. Уж лучше сразу выпью».

И как только опустела фляжка — тут сразу настоящая жажда накинулась на Березкина. А работе еще и конца не видно. Ветер пепел несет, жаром дышит. Пот глаза заливает.

Работает Березкин, старается не отстать от Башмакова. Да где там! Никогда не думал Березкин, что человеку так может пить хотеться. Даже в глазах темнеет. И зачем он всю фляжку сразу выдул!

Наконец, не выдержал Березкин. Пошел к Башмакову.

— Дай, — говорит, — Башмаков, воды.

А сам думает:

«Разве даст? Самому, скажет, мало».

— На, — говорит Башмаков.

Глотнул Березкин из башмаковской фляжки — и сразу легче стало. Наверно, потому, что уже не надеялся, не рассчитывал он на этот глоток.

...После работы собрались солдаты-новички возле палатки, рассказывают, кто как работал, с кем что приключилось.

— Жариша, я думал, не выдержу, — говорит один. — И не заметил, как всю воду выпил. Хорошо, Башмаков дал глоток.

— И мне Башмаков дал глотнуть, — говорит другой.

— И мне, — говорит третий.

— И мне, — говорит Березкин.

И тут все посмотрели друг на друга, и всем даже стыдно стало: что же это выходит?

Выходит, они у Башмакова всю воду выпили? А как же он?

— У него, наверно, фляжка особая, — говорит первый солдат, — побольше наших.

— Точно, — говорит второй — Я сам видел.

А третий ничего не успел сказать, потому

что к палатке подошел Башмаков. На поясе у него висела фляжка. Была она ничуть не больше, чем все остальные солдатские фляжки. Только сильно помята и поцарапана.

— А мы тут поспорили, — сказал Березкин, — особая у тебя, Башмаков, фляжка, что ли?

Башмаков засмеялся.

— Точно, — говорит. — Особая. Мне ее отец подарил. Она у него еще с фронта хранилась. И когда дал мне ее, сказал: «Запомни, в солдатской фляжке всегда один лишний глоток должен быть. Для товарища».

И все с уважением посмотрели на помятую, поцарапанную фляжку.

ВЫТРИ нос

Однажды пришел Башмаков в учебно-десантный городок, а там занимаются солдаты-новички. Много разных упражнений делают десантники: и с вышки прыгают, и на качелях крутятся, и по буму бегают. Есть упражнения посложнее, а есть попроще.

Остановился Башмаков и смотрит, как учатся солдаты управлять парашютом. Когда-то и сам он так учился.

Висит солдат под перекладиной на ремнях-лямках, словно под куполом парашюта. А перед ним стоит сержант и командует: «Ветер слева!» Или: «Ветер справа!» А десантник по

9

_