слово

О ГЕОЛОГЕ

ю. шнитников

Рисунок Е. Галеркиной

Задрав высокие голенища сапог-бродней, мнем рыжую и податливую трясину. Впереди идет Геннадий Петровский. Легкую и непринужденную манеру хождения по болоту он перенял, видно, у цапли. Ноги у него складные, что ли? Я же, как ни стараюсь, безобразно плюхаю своими сапожищами, щедро обдаю напарника брызгами.

Еще два дня назад Геннадий Петровский беззаботно шлепал веслами своей байдарки вдоль берегов Азовского моря, и вот теперь, вернувшись из отпуска в Нарьян-Мар, пробыл в конторе экспедиции лишь полдня. После обеда буксир «Беззаветный» уже вез геолога вниз по Печоре, еще дальше на север, со срочным заданием: на левом берегу реки Печоры выбрать место для буровой установки.

Сейсмологи с помощью направленных взрывов и специальной аппаратуры, записывающей эхо взрыва в земной коре, определили примерные границы месторождений нефти и газа.

Но данные сейсмологов — всего лишь прогнозы. А как проверить их точность? Только разведочным бурением. Вот мы с Геннадием и ищем место, где можно поставить вышку.

Наш район — к северу от Нарьян-Мара. Синяя лента реки Печоры разделила его пополам. Высокий правый берег геологоразведчиками, можно сказать, «взят».

Но вот левый берег... Слишком он низок: топь, болото. И мы с Геннадием шлепаем сапогами по этому болоту. Вдруг Геннадий резко остановился. Я ткнулся в его спину.

— Смотри, утки, — почему-то шепотом объявил он, будто мы с утра сидели в засаде, а не чавкали броднями на всю тундру.

Но именно шепот, похоже, и вспугнул шустрое утиное семейство, которое мигом сигануло с чистой воды мелкого тундрового озерца в прибрежную траву. -

Геннадий расстегнул «молнию» широченного, через всю грудь кармана на штормовке и

достал сложенную в несколько раз карту.

— Да, задачка, — задумчиво говорит Геннадий, балансируя на кочке. — Пока, признаюсь честно, ума не приложу, где тут ставить буровую. Ни холмика, ни воды...

Странно звучит это «ни воды» здесь, среди болота. Но геолог прав: для буровой установки, потребляющей огромное количество воды, болото, которое нас окружает, враг, а не помощник. Нет толку и от мелких озер, которые на целых полгода промерзают насквозь, до дна, и зимой из них ведра не зачерпнешь... А разве выдержит болотная хлябь многотонные сооружения буровой?

Геннадий «с высоты своего положения» рассуждает:

— Решать с выбором места для скважины надо сегодня, в крайнем случае, завтра.

Теперь я хорошо понимаю, почему так спешил сюда геолог. Ведь это только по календарю сейчас осень, а в Заполярье октябрь вполне может обернуться зимой. Первый снег уже побелил кусты и траву, прозрачные корытца луж на лугу подернулись хрупкой ледяной склянью. Пройдет день-другой — и геологоразведчики могут потерять целый год: мороз скует тундру, сравняет одним цветом, и попробуй разберись потом, где под ногами суша, а где болото.

Мы кружим по болоту шестой час подряд. Я, признаться, уже закружился, и меня впору выводить отсюда за ручку.

— А если здесь только одни болота? — спросил я, все глубже увязая в трясине.

— Да я почти и не сомневаюсь в этом, — ответил Геннадий, — знаю я эти места, лазал тут раньше. Но буровая-то все равно должна стоять.

Ох и нелегок же путь к нефти! Природа как будто специально запрятала ее подальше от глаз человеческих — в пустыню и тундру, в тайгу и в море. На то, мол, оно и богатство, чтобы храниться за семью замками — под защитой жары и вечной мерзлоты, непроходимости и штормов.

Я смотрю себе под ноги, где