Костёр 1976-11, страница 4

Взял я пакет с радиотелеграммами, разносную книгу, где за них расписываются, добрался до Смольного, нашел кабинет Ленина. Но в кабинет часовые меня не пропускают. Ты, мол, куда? Сюда только по государственному делу можно, а твое дело подождет. Я им доказываю, что не может оно ждать ни минуты. Только часовые и слушать не хотят. Видимо, показался я им подозрительным.

На мое счастье, услышал

ства, где говорилось, что никакой революции в Петрограде нет, сделал приписку: «Товарищи, не верьте Керенскому, он вас обманывает!» Я отвечаю: «Это я сделал, Владимир Ильич». — «А как вам это удалось, — спрашивает, — как вас не сцапали?» Я рассказал, что в тот момент незаметно отключил контрольный аппарат дежурного офицера, поэтому все обошлось.

Тогда Владимир Ильич говорит: «От имени рабоче-кресть-

Ленинские декреты о Мире и Земле, воззвание Военно-революционного комитета «К гражданам России».

Конечно, мои встречи с вождем революции были короткими и чисто служебного характера, но в сердце остались на всю жизнь...

Однажды, было это в декабре семнадцатого года, отправился я в Смольный. А на улице мороз. Перчаток у меня нет. Через час чувствую, закоченели мои руки так, что

этот спор Владимир Ильич и приказал меня пропустить.

Внимательно просмотрев радиотелеграммы, Владимир Ильич сказал: «Очень интересно. Пожалуйста, доставляйте их теперь сюда, в Смольный». — «Слушаюсь, — говорю, — будет исполнено», — и поворачиваюсь, чтобы уйти. И тут Владимир Ильич вопрос задает: «Скажите, случайно не знаете, кто вчера из ваших радиотелеграфистов при передаче заявления Временного правитель-

янской власти большое вам спасибо, товарищ Дождиков», — и крепко пожал мне руку.

Так я стал спецкурьером Смольного. Стал возить радиотелеграммы и вручать их Владимиру Ильичу. Там же, в Смольном, получал тексты первых воззваний и постановлений Совета Народных Комиссаров. Их мы передавали в эфир с принятым в те времена обращением «Всем! Всем! Всем!» Это были знаменитые

пальцы не разогнуть. И когда я пришел к Владимиру Ильичу, он спрашивает: «Что у вас с руками, товарищ Дождиков?»

«Ничего, — отвечаю, — застудил немного, перчатки я, Владимир Ильич, потерял».

Встал он тогда из-за стола, подошел к стулу, где у него пальто висело, вынул из карманов свои перчатки и подает мне: «Возьмите, в такой холод с голыми руками ходить нельзя».

Я, понятное дело, отказыва

2