Костёр 1977-01, страница 5

Y Л 4 В Н Ы Й

ДОКТОР

РЕСПУБЛИКИ

ПОВЕСТЬ

Семен ЛАСКИН Рисунки Ю. Лаврухина

В ГИМНАЗИИ

Елец был маленьким, грязным городком с немощеными улочками, поросшими по обочинам лопухом и репейником, с дорогами в колдобинах и ямах, полных грязной стоячей воды. Телеги по этим улицам катились со скрипом, заваливались на бок. Из дворов с лаем выскакивали собаки.

Днем, когда припекало солнце, из палисадников выходили стаи гусей и уток. Они шли солидно в сторону реки Сосны, погреться на луговине.

В центре Ельца на площади, рядом с городской управой, расхаживал, как гусь, высокий, толстый полицейский с саблей.

Гимназия в Ельце была одна, открыли ее незадолго до приезда Коли Семашко.

Учителей набрали разных, большинство было уволенных из гимназий в других городах.

Был, к примеру, учитель физики Клушин: толстый, губастый, злой. Один глаз он держал всегда прикрытым, а вторым следил за классом.

Объяснять физику Клушин не любил. Наберет пять-шесть мальчиков, даст им провод в руки и говорит:

— Сейчас вы поймете, что такое электричество.

И включит ток.

Был еще математик. Худой, изможденный, с бегающими глазками. В класс он входил осторожно. Приоткроет щелочку и рассматривает всех из-за дверей. Потом вбежит, сядет за учительский стол, а сам руками за края держится — боится, не унесло бы его со стула.

Но самым противным был Розанов, учитель географии, по прозвищу Козел. Тоненький, рыжий, с желтеньким пушком на полированной лысине, на длинных ножках с остренькими коленками и козлиной бородкой.

Бегал Козел вприпрыжку, как и. положено козлам, так что мальчишки узнавали его издалека и прятались.

На уроках Козел занимался своим делом, что-то писал. Посадит какого-нибудь ябеду за свой стол и скажет:

— Следи, чтобы учили. Да молча.

И пишет, трясет бородкой, постукивает карандашиком. Минут за пятнадцать до конца урока возьмет журнал и водит пальцем по списку, блеет:

— Тээк, тээк... Кто тут желающий?

А все даже прижимаются к партам, боятся.

— Ну-с, к доске сейчас выйдет... — Козел молчит. — ...Сергеев.

Костя Сергеев, маленький, перепуганный, ошарашенно оглядывается по сторонам, точно просит помощи, идет к учителю. Улыбка ширится на лице Козла, расползается от уха до уха.

— Нет, — внезапно говорит Розанов. — Сергеева я спрашивать не буду. Я буду спрашивать...

И опять весь класс охватывает оцепенение.

— ... тебя!

Его крючковатый палец упирается в Васильева.

Около доски Розанов вынимает из кармана мелок и будто бы случайно роняет.

Эту шутку знают все. Ему хочется, чтобы гимназист поклонился.

— Кланяйся, кланяйся, — со смешком блеет Козел.

Коля Семашко опускает глаза —ему больно за Серегу Васильева.

«Мерзавец! Какой мерзавец, — цедит сквозь зубы Миша Пришвин, Колин ближайший друг. — Не на того напал...»

Он тянет руку. Ему хочется отвечать «по-своему».

Розанов ждет. Он весело поглядывает то на мелок, то на Васильева, притоптывает нетерпеливо ногой. И Сережа нагибается.

Стон вырывается у Пришвина и Семашко.

— Я вижу, — говорит Розанов удовлетворенно, — что Семашко рвется к доске. Васильев, садись... Молодец, Васильев.

И Коля ждет.

Мелок снова падает на пол.

— Напиши главные реки Европы.

Коля Семашко вынимает из кармана мел и пишет.

— Дай-ка мел, — просит Розанов. — А теперь, — говорит он, поглядывая на неподнятый

3