Костёр 1980-02, страница 4

вперед и дальним концом упер в берег.

— Пошел! — прозвучал негромкий голос.

Десантники устремились вперед.

В ту же секунду лопнула напряженная тишина. Ударил орудийный выстрел, над участком высадки повис осветительный снаряд. Стало светло, как в ясную лунную ночь. Засверкали огоньками пулеметные точки, засвистели пули, надсадно взвыли мины.

Наша «сорокапятка» уже била по пулеметному гнезду противника. После первых выстрелов огонь оттуда прекратился. «Есть одна!»

На берегу раздалось «Ура!»— десантники порубили «колючку» и продвигаются в глубь обороны противника.

Бой продолжался. Но все реже цокали пули, реже рвались вокруг кораблей снаряды. Огонь противника слабел. Бой на берегу удалялся. И вот наступил момент, когда катер осторожно, не прекращая огня, стал отходить от берега. Мы возвращались на базу...

„ЮНКЕРСЫ" ПАДАЮТ В МОРЕ

За время службы на БМО-519 мне пришлось участвовать во многих жарких схватках с врагом. Особенно запомнился бой с фашистскими самолетами, который произошел 4 августа 1944 года. Катера нашего дивизиона стояли, рассредоточившись в небольшой тихой бухте. Наш корабль оказался примерно посередине бухты. Командира не было, его вызвали в штаб дивизиона.

День был теплый, безветренный. Над водой летали чай

ки. Мир и покой. Казалось, война идет где-то далеко.

Ровно в полдень со стороны моря донесся ровный, нарастающий гул моторов, над горизонтом появились черные точки. На мачте берегового наблюдательного поста взвились два флага «Твердо». Это означало: «Самолеты противника».

Мгновенно заработали моторы катеров. Раздались первые выстрелы, навстречу самолетам — это были «юнкерсы» — полетели очереди трассирующих пуль, снарядов. Наш рулевой Ладик объявил боевую тревогу и рванул обе рукоятки машинного телеграфа: «Вперед, самый полный!» Катер начал набирать скорость. Времени отдавать швартовый конец не было, катер сорвал с якоря бочку, потащил ее за собой.

Команда верхней ' палубы была уже на своих постах. Вместе со всеми расчет нашей пушки — наводчик Леонид Ясинский, заряжающий Григорий Максимов и я, подносчик снарядов, — открыл огонь.

Мы успели сделать лишь несколько выстрелов, как над катером пронеслась - тень самолета и справа у борта упали бомбы. Корабль качнуло, столб воды от взрыва взметнулся вверх и тяжело обрушился на корму. Осколки со звоном ударили по борту. Взрывной волной меня кинуло на кранец. «Жив!—мелькнула мысль. — Стрелять!.. Надо стрелять!»

Но стрелять было некому. У орудия лицом вниз неподвижно лежал Ясинский. Рядом— Максимов с окровавленной головой. Я бросился к нему.

— Гриша!.. Гриша!..

Гриша не поднялся. Осколок попал ему £ висок...

Не помню, как я оказался у орудия. Оно было не заряжено. Рванулся к кранцу, достал снаряд, зарядил. Взялся за наводку. Навел — выстрелил. Раз... другой... третий... Работал изо всех сил. Секунда — вынут снаряд из кранца. Секунда — дослан в орудие. Еще секунда — выстрел... Стрелял молча, стиснув зубы, не 1 видя ничего, кроме своей пушки и вражеских самолетов, понимая, что только огонь может спасти катер.

Очередной надсадный свист... Он заставил меня замереть.

Два мощных взрыва раздались совсем рядом. Снова сильно тряхнуло. Чуть не споткнувшись о лежащего Макси- ^ мова, отлетел в сторону, ударился о спасательный кранец. Видел — осколком вырвало большой кусок броневого щита у орудия.

С трудом поднялся, бросил взгляд на рубку. Соседний пулемет молчал. У рубки неподвижно лежал другой пулеметчик — Гена Ампилогов. Носовое орудие молчало...

А с кормы заходил на бое- I вой курс очередной «юнкере». \

Заученно, почти механически выполнил все операции по заряжению. Огонь!..

Израненный наш катер делал крутые повороты, носился по вспененной поверхности бухты, а его кормовое орудие било и било.

Позже мы узнали, что тот -J бой в бухте длился всего несколько минут. В налете участвовало восемнадцать «юнкер-сов». Два из них были сбиты нашим зенитным огнем.

Юлий ВОРОЖИЛОВ

Рисунки А. Харшака