Костёр 1983-01, страница 9

И он трубу Володьке подал и даже показал куда дуть.

По залу прокатился счастливый гул, потому что все теперь ребятишки и все взрослые сразу стали переживать за Володьку.

— Начинай! Не трусь! — махали ему знакомые деревенские мальчишки, махали Марфуша с Танюшей и Жанна Олеговна. А нянечка поднялась, сама словно бы протрубила:

— Раз велено дуть, то и дуй! Не бойся!

— Не бойся... — подтолкнула Володьку под локоток, шепнула конопа тенькая голубоглазая Петрова.

И вот он, подражая Ивану Иванычу, запрокинул голову, наставил трубу вверх и подул. Изо всей силы. Он ждал, что взовьются сейчас над ним и откликнутся повсюду прекрасным эхом звонкие раскаты, но в трубе лишь что-то тоненько пискнуло.

Он дунул опять, но труба вновь лишь пискнула.

И тут впервые за весь прошедший очень трудный день, у всех на виду Володька чуть не заплакал.

Ты дуешь

у тебя весна с громом, а у

печально сказал Володька.

меня... —

Он сунул трубу Ивану Иванычу, нашарил на полу шапку, принялся натягивать пальтишко. Но Иван Иваныч его остановил.

— Не спорю, — сказал Иван Иваныч. — Я, Володька, не спорю ничуть... У меня, возможно, и весна, и весенний гром, но у тебя-то, дружище, там жаворонок.

— Где? — опешил Володька еще больше и перестал натягивать пальто.

— Да вот тут, в тебе самом...

по Володькиной груди, по замусоленной рубашонке Иван Иваныч. — Его, конечно, пока еще не всем слышно... Он еще маленький... Но без этого жаворонка ты сюда по морозу не прибежал бы ни за что.

— Правда? — уставился на Ивана Иваныча Володька.

— Вы что? Всерьез? —

прихлопнул

— переспросил озадаченно отец.

А Иван Иваныч ответил:

— Куда уж серьезней!

И тут широко улыбнулся, повел рукой на стол с белой скатертью:

— А теперь давайте-ка завершим праздник совместным чаепитием! Девочки, няня, Жанна Олеговна! Берите команду в свои руки. Мальчики, пошли со мной, наберем кипятку в наш общий чайник.

Володька, не зная, что ему делать, замешкался:

— А мне куда?

— Разумеется, и тебе со мной. Ведь мы давно уже приятели.

И Володька вместе с другими мальчиками и с Иваном Иванычем сходил за кипятком. Вместе с Иваном Иванычем сидел под елкой за общим, раздвинутым во всю ширь столом. Пил чай из такой же точно, как у Ивана Иваныча, эмалированной кружки; пил с конфетами, с печеньем и все спрашивал:

— А ты опять когда-нибудь на трубе играть будешь? А меня на какой-нибудь другой праздник позовешь?

И учителю отвечать не надоедало:

— Буду! Позову! Непременно!