Костёр 1983-06, страница 27

Пошли дальше — снова в зарослях оказались. Лезли через заросли минут, наверно, сорок, и снова потом на берегу оказались. Вода, заросшая деревьями, высокие деревья — за ними ничего больше не видно.

— Смотри! — шепотом вдруг Гага мне говорит.

Посмотрел я, куда он показывал, вижу: кошка!

Но очень странная, — никогда раньше не видел я таких кошек: вся черная, а голова, начиная от шеи, ярко-белая! Стоит у воды: лапой трогает воду, тронет, и быстро отдернет, тронет, и быстро отдернет.

Потом услышала нас, повернула свою белую голову, и так изумленно застыла с поднятой лапой. Потом шаркнула быстро в кусты, все! — будто ее и не было!

— Понял? — Гага многозначительно говорит.

— Что?

— Видел, как она себя вела?

— Как?

— Видел, как изумилась? Ясно, что человека здесь ни разу еще не видела. В общем, ясно! — торжествующе говорит.

— Что ясно-то?

— Что этот остров соединяется с остальной землей только тем ходом, через который мы пришли — больше никак! Раньше люди, может, и помнили этот ход, а теперь уже забыли, только мы теперь по нему можем пройти.

— Да как это может быть, — говорю. — В нашем веке?

— В нашем веке, — Гага говорит, — много еще загадочного существует!

Хотел было я сказать ему, что он ошибается, но вижу, он кулаки сжал, лицо дрожит, бесполезно сейчас с ним спорить! Конечно, — раз добрались сюда, с таким трудом, то — ясное дело, открыли новую землю!!

— А как же, — только сказал я, — ты говоришь, что люди этот ход забыли, а сам говорил, что видел, как человек из этого хода в наш двор выбрался?

— Ну и что? — Гага упрямо говорит. — Он отсюда ушел, а мы — пришли!

— Ну и что теперь будем делать? — спрашиваю.

— Вернемся, — Гага говорит, — возьмем все необходимое и начнем освоение!

Что обратно пойдем — это я обрадовался. Только оказалось вдруг, что обратно Гага тем же путем хочет добираться. Страшно не хотелось мне в эту сырую черную дыру лезть, снова огромный темный зал переплывать — и так мы уже мокрые были, дрожали! Но с Гагой бесполезно спорить — уверен, что только тот путь сюда ведет, поэтому и остров никому не известен! Хотел я было сказать ему, что наверняка до нашего дома отсюда поверху минут за десять можно добраться, но посмотрел на его лицо, и молча, ни слова не говоря, первый в темноту пошел.

Неохота рассказывать, как мы обратно через весь этот ужас пробирались, только скажу, что еще тяжелее было, чем в первый раз. Наконец, от усталости падая, мокрые, естественно, насквозь, оказались мы в теплом коридоре, который

24

к кочегарке вел. После темноты и холода он уже мне замечательным местом показался: жарко, сухо, и красные отблески от котла доходят — значит, близко уже жизнь, люди! Но Гага выглянул через прорытый нами канал в угле, и быстро обратно отшатнулся.

— Нельзя выходить! — шепчет.

— Это почему это? — я совсем уже терпение потерял.

— Там кочегар сидит! — Гага шепчет. — Нельзя, чтобы он узнал, что мы через этот ход прошли!

— Почему нельзя-то? — тут я уже совсем возмутился.

— Ты что же думаешь — он просто так здесь сидит? — Гага говорит.

— Конечно, просто так! Обычный кочегар! — я чуть было уже не кричал.

— Обыкновенный! А почему он, интересно, что-то все время пишет? — Гага, говорит.

— Ну ладно! Если ты считаешь, что все так необыкновенно, — лягу прямо здесь и буду спать!

Устал я, действительно, очень сильно. Разровнял немного уголь, который мы сюда протолкнули, лег, руки под голову положил, и вправду, неожиданно заснул.

Проснулся, не знаю уж через сколько—Гага меня разбудил.

— Давай, — говорит, — выбираемся потихоньку — он ушел.

Выбрались мы во двор. Я, с Гагой не прощаясь, домой пошел. И бабушка к тому же — хороша бабушка! — вместо того чтобы выругать меня как следует, говорит спокойно:

— Где же ты так изгваздался, родной! Ну — снимай быстро, я в тазу замочу! Но молодец, что к пяти поспел, как я велела, за это я тебя оладьями угощу.

Посмотрел я на часы — действительно, всего пять часов — всего четыре часа это путешествие продолжалось, а казалось — год!

Поел я, потом телевизор посмотрел, после спать лег — здорово я в тот день устал.

Ночью вдруг приснился мне темный зал, как мы в нем плывем — во сне все это страшнее еще казалось.

Проснулся я, весь в поту, лежал, не двигаясь. Потом вдруг горячая вода из уха вылилась — наверно, в темном зале мне в ухо набралась. Почему-то испугался я, на кровати сел. Сказал себе, что никогда больше с Гагой никаких дел не имею. Хватит! Все!

Но утром встал, по двору поболтался, и неожиданно к Гаге пошел.

Он кивнул деловито, видно, и не помнил того, что я, не прощаясь с ним вчера, ушел.

— Посмотри, — в сторону стола кивнул. — Я там набросал кое-что... по-моему неплохо.

На столе лежит листок, на нем были нарисованы квадратики, и в них написано: кочегарка — коридор — Темный зал — коридор — Остров.

— Ну как? — спрашивает.

— Замечательно! — говорю. — Даже лучше, чем в действительности!